успокаивая. Они любили друг друга, но не вышло, не смогли.

А потом она ушла. А Тодда с отцом лорд Ульвар позвал к себе. Лорд давно звал, но отец отказывался. А тут…

Сейчас он снова…

И это как-то безумно вдруг. Оглушает. Нереально. Словно все это сон. Так, что в глазах слегка плывет.

Тодд попытался взять себя в руки. Собраться.

Приподнялся на локтях.

— Где я? — спросил он.

— В Троллхеймене, — сказали от дверей.

И Тодд вздрогнул, мгновенно сел, нега и тепло рассеялись разом.

У дверей стоял тролль. И даже сложно сказать, что в нем такого нечеловеческого было — высокий, мощный, хотя не слишком уж больше обычного, желтые глаза… но совершенно точно он не был человеком.

— Очнулся, — чуть заметно усмехнулся тролль. — Это хорошо, а то у нас мало времени. Значит, ты приехал сюда как лорд Последнего утеса?

— Я не лорд, — сказал Тодд, выпрямляясь, хотелось встать, но пока был не слишком уверен в своих силах. — Я командир гарнизона, так что за охрану и безопасность отвечаю я. Последний утес принадлежит сейчас новорожденному лорду Аарону Марнаху, но он слишком мал, чтобы как-то говорить за себя.

— Она назвала его Аарон? Что ж… — и усмешки в голосе тролля чуть больше. — А ты не лорд? Тогда кто послал тебя?

— Никто, — сказал Тодд. — Это мое решение.

— Я слышал, ваш король послал в Утес лорда Сазерлана, чтобы отдать эти земли ему.

— Да, — сказал Тодд. — Но я убил его.

— Убил? — тролль откровенно смеялся над ним. — Почему?

— Защищал лорда Аарона, — холодно сказал Тодд. — Я поклялся служить и служу верно.

— Как верный пес. Что ж… Я слышал уже. А ты… хм, мог бы получить больше, ты знаешь это? По нашим законам отвечать полагается скорее сыну и наследнику, чем кому-то еще. Но в тебе тоже есть эта кровь и ты пришел сам, так что мы готовы принять твой выбор. И еще тебе стоит знать — мы не убиваем младенцев, что бы ты там ни думал. Но мы забрали бы ребенка сюда, и со временем, повзрослев, он бы отработал долг отца. Своей службой. Это не рабство, личную свободу он бы не потерял. Он служил бы, как ты служишь своему господину, я своему. Но ты решил приехать вместо него. С тобой иначе, ты не ребенок. Ты был рядом, мог вмешаться, но не сделал ничего. Тебя, скорее всего, приговорят к смерти. Ты готов умереть?

— Готов, — сказал Тодд ровно.

Готов. Для этого он здесь. Он знал.

— Хорошо, — кивнул тролль. — Чуть позже тебе принесут еду и одежду. А сейчас ты расскажешь все, что успел узнать. И не думай, что удастся скрыть что-то, ты не скроешь. Твою судьбу будет решать Совет.

Тодд кивнул. Да, он все расскажет. Ему нечего скрывать.

На мать отчего-то было смотреть немного неловко, Тодд не смотрел. Она ведь не станет жалеть его? Нет… После всего сказанного — не очень понимал, как себя вести. Радоваться встрече? Просить о помощи?

Нет, просить он точно не станет.

Мать сама взяла его за руку, сжала пальцы.

— Не бойся, — сказала шепотом. — Здесь многие на твоей стороне.

Поднялась и тихо ушла.

Не бояться?

Страх — это не совсем то. Он готов к смерти. Но… На его стороне?

Нет, Тодд решил, что даже не будет думать, что это может значить для него. Он уже готов принять свою судьбу, и лишние надежды… ни к чему. Все, что от него зависело — он сделал. Теперь осталось только рассказать. И ждать решения потом.

Но и рассказать не вышло тоже. Все вышло не так.

Тролль, который пришел к нему, на вид был совсем обычным, скорее человеком. Неприметным, скучным.

Принес ведро, поставил рядом.

— Сядь на стул, — сказал он сухо и равнодушно. — Закрой глаза и постарайся не сопротивляться. Если попытаешься закрыть сознание — будет только хуже, я сломаю и увижу все равно. Не дергайся. Будет тошнить — не стесняйся, всех тошнит, особенно в первый раз.

Пододвинул ногой ведро к стулу ближе.

Вот же…

Тодд сел. Все это немного странно, но раз уж он здесь, спорить бессмысленно. Пусть так. Значит, тролли хотят увидеть сами? Могут проникать в сознание, доверяют скорее магии, чем его словам.

— Дыши глубже, — сказал тролль. — Если будешь дергаться, мне придется тебя связать. Но, может, обойдемся и так.

Хорошо. Тодд кивнул снова.

Тролль подошел, долго смотрел Тодду в глаза, потом положил руки ему на виски. Чуть надавил.

И вдруг такое ощущение, словно земля уходит из-под ног и Тодд летит в глубокий колодец. Сразу и резко, так, что невыносимо кружится голова. И виски пронзает болью. Он еще чувствует прикосновение пальцев, но так, словно они проходят сквозь кожу, сквозь кость, протыкают насквозь. И хочется орать… но мир так кружится, что даже дышать не выходит.

Вспышки света бьют по глазам, мелькают. Быстро, хаотично. В этих вспышках мелькают чьи-то лица, чьи-то слова… На мгновение лица задерживаются, потом кружатся хороводом снова. Словно кто-то быстро-быстро листает его жизнь, выхватывая отдельные куски, поворачивая, рассматривая и отбрасывая лишнее.

Все быстрее, до тошноты.

Не хватает воздуха.

И паника подкатывает, совершенно нереальная, неконтролируемая.

Все, что Тодд может — изо всех сил схватиться за стул, до боли в суставах, чтобы хоть как-то удержаться.

Такое чувство, словно его наизнанку выворачивают, перебирают там все, копаются…

Так долго, что ощущение реальности теряется окончательно.

А потом вдруг отпускают резко, и мир переворачивается снова. И словно тяжелым молотом бьют по голове, кажется — сейчас расколется. В руки суют ведро, дергают вперед…

Тодда выворачивает, потом снова.

Потом он понимает, что стоит на четвереньках на полу, над этим ведром, пытается не упасть. Отчаянно кружится голова. Темнеет в глазах и звенит в ушах.

— Это скоро пройдет, — говорит тролль. — У нас мало времени, а ты, как мне сказали, крепкий парень, выдержишь. Сейчас старайся дышать глубже и глаза не закрывать, пока кружиться не перестанет. О том, что решит Совет, ты узнаешь завтра.

* * *

Тодд лежал на спине, глядя в потолок.

День сейчас или ночь — не разобрать. Тут нет окон, солнца не видно, не узнать. Горные тролли живут иначе…

Головная боль отступила и улеглась, только звенело в ушах еще, но с этим вполне можно жить. Ему принесли воды умыться, чистой одежды. Забрали ведро. Потом принесли обед… или ужин, даже и не