По всей стране началась тревога. В Нью-Йорке официальные представители Службы здравоохранения разыскивали источники крови, использованной для переливаний, но взятой у доноров, инфицированных гепатитом или малярией. В конце концов представителям Службы здравоохранения удалось установить несколько пунктов сбора крови на Бауэри, но кто конкретно сдал зараженную кровь, они узнать не смогли, так как доноры часто регистрировались под фальшивыми именами. Первая подсказка появилась в репортаже, напечатанном в 1963 году в The New York Journal-American42, в котором упоминалось имя Аарона Йеллнэко как человека, игравшего ключевую роль в урегулировании процесса сбора и реализации донорской крови. Однажды Йеллнэко, участвовавший в проведении реформы донорства, ужесточавшей меры контроля над донорами и требовавшей улучшить их регистрацию, вышел на улицу после встречи с главой Службы здравоохранения Нью-Йорка. Когда он и действовавший губернатор города Нельсон Рокфеллер, прошли мимо пьяницы, валявшегося на обочине, Йеллнэко указал на него, сказав: «Вот один из наших доноров».

Так как еще не был сформулирован курс государства в отношении донорской крови, ее сбор оставался во власти рынка. Не было никакой координации, никаких правил или контроля. И, что было практически неизбежно, несколько партий собранной частными компаниями крови оказались контаминированы вирусами малярии, гепатита и сифилиса. В Канзасе представители медицинской профессии и больниц выступили с серьезными возражениями против бизнеса Бассов, к тому времени уже называвшегося Мировым банком крови14. Группа врачей решила найти альтернативу частным коммерческим поставкам донорской крови альтернативу, гарантировавшую безопасность. Их план заключался в формировании некоммерческих общественных банков донорской крови. Такие банки крови опирались на доноров-волонтеров, но для профессионального контроля за соблюдением всех правил безопасности был создан Совет медиков и представителей общественности. Более 25 больниц в городе вскоре перешли на услуги этой общественной службы сбора донорской крови. В результате местные врачи приняли новую систему поставок крови с облегчением. Тем не менее Бассы восприняли это как объявление торговой войны. Они обратились в Федеральную торговую комиссию (FTC) с жалобой на то, что эта новая система незаконно ограничивает свободную торговлю. На состоявшемся после этого слушании дела следователи FTC не только обвинили медицинское сообщество и больницы Канзаса в том, что они организовали и поддерживают незаконный экономический бойкот бизнеса Бассов, но и обязали медицинские группы сотрудничать с фирмой Бассов или платить штраф в размере 5000 долларов в день14. Итак, получилось, что врачи Канзаса не только не смогли доказать в суде, что их действия профессиональны, что ими движет чувство ответственности перед обществом, но еще и были заклеймены как экономические конкуренты. Человеческая кровь была отнесена к категории товаров. Было постановлено, что рынок может регулировать продажу крови, как будто это торговля туалетной бумагой или овощами. Конечно, медицинские сообщества, общественные банки крови и многие газеты выступили против этого постановления14. В 1960-х годах были обнаружены доказательства грубых нарушений при сборе крови или регистрации доноров частными компаниями. Частному банку крови в Далласе, штат Техас, было предъявлено обвинение в фальсификации даты окончания сроков реализации крови и переклеивании этикеток на бутылках с кровью. В Нью-Джерси еще один коммерческий банк крови лишился лицензии на торговлю за покупку крови у доноров с официально диагностированной гепатитной инфекцией14. По мере того, как число сообщений о подобного рода случаях возрастало, общественные и несколько новостных организаций начали описывать пьяниц и наркоманов, которым платили за сдачу зараженной крови. Результатом стала постепенная потеря доверия общественности к подобным неконтролируемым частным центрам сбора донорской крови, предлагавшим «выпивку за кровь». С уменьшением доходов все большее число частных пунктов сбора крови закрывалось, и они выходили из донорского бизнеса. К 1969 году федеральный апелляционный суд постановил, что FTC превысила свои полномочия, навязав коммерческие правила врачам и больницам Канзаса. После этого медицинские ассоциации пролоббировали власти в большинстве штатов принять законы о том, чтобы поставки донорской крови считались услугой, а не объектом купли-продажи. И тем не менее производные крови еще на несколько лет официально остались товаром, продаваемым без рецепта частными фирмами. Таким образом, вновь доступные компоненты, на которые кровь разделялась, такие как плазма крови (кровь без кровяных телец) и различные виды кровяных клеток, стали товарами, которые частные коммерческие фирмы могли продавать напрямую из своих пунктов сбора. И снова плохой контроль, зараженная продукция, а в результате – распространение инфекции. Эти часто небезопасные американские продукты донорской крови переливались многочисленным пациентам, напрямую перенося им болезнь. Однодневный обзор привел данные о том, что из 1762 больных, госпитализированных с гепатитом, более 500 недавно получили переливания либо цельной кровью, либо ее составляющими. Так как в то время не существовало никакого диагностического маркера, общественные агентства сбора донорской крови (Красный Крест, банки крови при больницах) пользовались информацией из историй болезней пациентов, чтобы отсеять доноров с инфекционными заболеваниями крови или образ жизни которых создавал большой риск заражения инфекцией, переносимой с кровью (например, наркоманы, вводившие наркотики внутривенно, а также доноры из областей, где были распространены малярия, желтая лихорадка и другие заболевания).

Начало новой эры в области переливания крови сопровождало Вторую мировую войну и развитие новых медицинских и хирургических процедур, требовавших большого количества переливаний заменителей крови. Связанной с этим оставалась угроза заражения гепатитом в процессе переливания. В 1940-х и 1950-х годах еще не существовало анализа, который смог бы выделить возбудителей гепатита B донорской крови. Лишь почти три десятилетия спустя, в середине 1960-х годов, был разработан анализ для идентификации HBV, который тогда называли «сывороточным гепатитом», или «посттрансфузионным (прививочным) гепатитом»40,41,43,44. Барух Блумберг изучал полиморфизм сывороточных белков в различных этнических группах. Используя метод иммунодиффузии по Оухтерлони, он обнаружил новый человеческий бета-липопротеин в сыворотке крови австралийского аборигена45. Тест по Оухтерлони состоит из чашки с агаровым гелем, у которой в центре вырезается лунка, и, в зависимости от величины чашки и пресса Оухтерлони, на одинаковом расстоянии от центральной лунки вырезается еще несколько лунок вокруг нее. Центральная лунка заполняется известным белком (например, вирусным антигеном), а затем неизвестными образцами (в данном случае – образцами сыворотки крови, которые нужно проверить, чтобы понять, будут ли они [их антитела] реагировать на антигены того же вируса) заполняются окружающие лунки. Материал в лунках проникает в агаровый гель, и если за этим следует положительная реакция и образование иммунных комплексов, они проявляются в виде полосы преципитата между центральной и периферийными лунками. Харви Альтер, интерн (врач на стажировке) в NIH, но в отделении трансфузионной медицины, использовал тот же метод, чтобы выяснить, вызовут ли антитела к вариантам белков в сыворотке трансфузионные реакции. Когда сыворотка крови пациента с гемофилией, полученной в результате переливания, и сыворотка, содержащая австралийский антиген, были изучены с помощью метода иммунодиффузии по Оухтерлони, появилась очень заметная полоса преципитата. Позднее было доказано, что так называемый австралийский антиген является поверхностным антигеном вируса гепатита B. Таким образом австралийский антиген распознал антитело к вирусу гепатита B в сыворотке, использованной для переливания40,41,44,45. В 1964 году Блумберг покинул NIH и перешел на работу в Институт исследования рака в Филадельфии, где продолжил развивать гипотезу о том, что австралийский антиген – врожденный человеческий белок, который повышает подверженность лейкемии. Чтобы исследовать эту связь, Блумберг изучал пациентов с синдромом Дауна. У пациентов с синдромом Дауна в 21-й хромосоме есть генетический дефект, и они испытывают сложности, когда нужны интеллектуальные усилия, у них плохо развиты мышцы из-за слабости, и в первое десятилетие жизни у них повышен риск развития лейкемии. Блумберг обнаружил, что у 30 % пациентов с синдромом Дауна, проживавших в больших лечебных учреждениях, австралийский антиген превалировал; у тех, кто содержался в малых лечебницах, австралийского антигена было 10 %; у тех же, кто жил дома, – только 3 %. Более того, австралийский антиген отсутствовал у новорожденных с синдромом Дауна41,46. Эти изыскания доказывали, что гипотеза о генетической связи была неверна; очевидно, австралийский антиген не наследовался. А затем вмешался счастливый случай: лаборант, чья кровь служила источником отрицательной реакции для этих тестов, поскольку не содержала австралийский антиген, заболел: у него проявилась желтуха, и теперь его кровь давала положительную реакцию на содержание в ней австралийского антигена. Последовало подтверждение, а расширенные исследования Блумберга и других, главным образом Альфреда (Фреда) Принса из Центра крови Нью-Йорка, впоследствии доказали, что австралийский антиген был поверхностным гликопротеином вируса гепатита B41,46–49. Как писал Пастер: «Счастливый случай благоволит подготовленному уму». Прекрасно обученные, подготовленные умы Блумберга, Принса и Альтера обеспечили первый скриниговый тест для вируса гепатита B и в итоге обнаружили путь к созданию эффективной вакцины против этого вируса4,40,44, 46–48. Эта вакцина предупреждает развитие вирусной инфекции гепатита B, а следовательно, препятствует появлению связанного с ним гепатоклеточного рака2,4,7–9. Данная серия открытий подготовила почву для обнаружения главного вируса, который вызывал трансфузионный гепатит С, – HCV.