— Этого с собой выносите! — кивнул Лёшка на лежащего европейца. — Руки ему только свяжите — и бегом вверх!

Кудряш перекинул ношу через плечо, крякнул и полез вверх по склону.

— Всё! Поджигайте! Уходим!

Вскоре на дороге остались собранные в кучу зарядные передки, телеги и повозки, да валялись вокруг трупы турок. «Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах! Ба-ах!» — рванули в овраге вынесенные туда с дороги орудия. Рота уже была шагах в трехстах от места засады, когда начали срабатывать и подрывные заряды на дороге. А затем, сбивая ветки с деревьев и обдав холм волной горячего воздуха, раскатисто грохнул мощный взрыв.

— Боевой припа-ас рванул, — со знанием дела протянул Кудряш и, выдохнув, переложил пленного на плечо рыжего Василия. — Уф-ф, тяжёлый зараза, а с виду-то одни кости!

— Осторожнее проходите, ветку не заденьте братцы, ветку! — выкрикнул стоявший у ловушки Игнат. — Иначе так бревном по горбу даст, что тех костей хфранцуза потом не соберёте!

Шагов через сто егерей разводил в стороны уже Архип:

— Осторожнее, братцы, скрытная яма тут с железными штырями обмазанными, ногой наступите — провалитесь, всю стопу вам разнесёт, опосля только её отрезать!

* * *

Сераскир Хюсейн был в ярости. Русские, казалось бы, загнанные его кавалерией в крепость, совершили дерзкое нападение на колонну, и самое обидное — они лишили его большей части артиллерии.

— Вы понимаете, что значит четырнадцать пушек новейшего французского образца, потерянных ещё до начала боя?! — орал он перед понурыми командирами конницы. — Да мне теперь проще вас спешить и на их редуты бросить. Что я могу сделать с оставшимися семью пушками?! Кто мне говорил, что теперь русские носа из своей крепости не покажут?!

Все военачальники молчали, прекрасно понимая причину гнева господина. Неуловимые зелёные шайтаны разом лишили их большей части огневой силы, убили сотню топчу и советника француза, а ещё одного, похоже, что и вовсе утащили с собой. Высланная им вслед погоня из беслы ничего не дала. Всадникам пришлось спешиться, в противном случае в таком густом и буреломном лесу на конях им было попросту не пройти. Затем они вообще были вынуждены прекратить погоню. Один из воинов погиб, а двое были покалечены в расставленных на набитой тропе ловушках и в оборудованных западнях. Потом следы в лесу и вовсе пропали, а в начинавшихся сумерках найти их было невозможно. Командир алая беслы потел и молчал вместе со всеми, не смея поднять глаза на сераскира. Ему, опытному воину и любимчику султана, было сейчас очень стыдно.

— Мы потеряли массу времени! — метал молнии Хюсейн. — И на штурм теперь придётся идти после ещё одной новой ночёвки. А все наши воины у костров будут этой ночью обсуждать вот эту сегодняшнюю неудачу. Хорошо же мы их вдохновили и подняли им дух перед предстоящим сражением. Сто зелёных русских солдат, сто этих егэре, как они их называют, разбили нашу орудийную колонну и утёрли нос отважным беслы! Пошли вон с моих глаз, и если завтра ваши воины проявят трусость или же будут нерасторопны, я поступлю так, как поступали в монгольских отрядах великого Чингисхана, — казню в них каждого десятого! А по вам доложу лично султану, и пусть вас и ваших близких покарает его праведный гнев!

* * *

— Я сам с благословенной Корсики, а мой отец Патрик Каста воевал в армии генерала Паскаля Паоля за независимость нашего острова. И сейчас я не нахожусь на службе у Бурбонов! И вас я не боюсь, так что не нужно меня пугать и называть «шевалье»! — с каким-то дерзким вызовом проговорил пленный, растирая развязанные запястья рук.

— Прекрасно, — улыбнулся Алексей. — Я рад, что вы не будете ссылаться на присягу, данную французскому королевскому дому. Не хотел бы вас пугать, но тем не менее вы не попадаете под определение военнопленного со всеми вытекающими отсюда последствиями, про которые мне, право слово, даже не очень хочется говорить. Я предлагаю вам сотрудничество, Лоренцо, и обращаюсь к вашему разуму. Неужели вы готовы сложить голову, нужную Корсике, за каких-то там тюрков, союзников Франции?

— Сотрудничество? Вот как? — Корсиканец с интересом посмотрел на Алексея. — Я умею только быть хорошим солдатом и артиллеристом, неужели у вас это так востребовано? Я понимаю этих восточных варваров. Но ваша-то орудийная школа — она славится ещё со времён графа Шувалова!

— Ну вот! — усмехнулся Егоров. — К туркам, как я вижу, вы тоже почтения не испытываете. А хорошие солдаты, и тем более офицеры-артиллеристы, нам могут очень даже пригодиться. Ведь война ещё далека от своего завершения. Моё подразделение состоит при главном квартирмейстерстве армии. Обещаю вам, что я похлопочу за вас где нужно. Но для начала вы должны показать, что готовы искренне с нами сотрудничать. Подумайте об этом, Лоренцо!

Пленный пристально взглянул в глаза сидящего перед ним молодого русского офицера. На его необычный маскировочный халат, оружие и на шрамы на лице. Это было лицо воина. От него исходила сила и уверенность. Лоренцо Каста верил этому человеку. Уж лучше и правда быть с этими загадочными русскими, чем с турками, которых он в душе, признаться, презирал.

— Спрашивайте, офицер. Что вы хотели от меня узнать?

«Отлично! — подумал Лёшка. — Похоже, корсиканец действительно готов к сотрудничеству по своему внутреннему желанию или по убеждениям, но никак не под принуждением и под угрозой насилия. А это дорогого стоило!»

Для начала задам несколько вопросов, ответы на которые он и сам уже знает, вот и будет видно, искренен с ними пленный или же он водит их за нос.

— Как зовут командующего этим османским корпусом? Откуда он идёт, куда и с какими целями? Каков его состав? — Ну и ещё с десяток подобных вопросов.

По всему выходило, что корсиканец не врал и не вводил в заблуждение. Ну что же, переходим теперь к главному.

— Сколько у вас орудий и советников? Есть ли определённый план предстоящего боя?

— У нас было три батареи по семь орудий в каждой, — рассказывал Лоренцо. — Да, одна батарея с нами в колонне не шла. Она задержалась на ночном привале и должна была догнать чуть позже. Но вот, не успела, — и он грустно усмехнулся. — В каждой батарее было по одному советнику из европейцев, также как и в пехотном османском полку. В основном это всё были французы, только в одном пехотном был пруссак. Нет, в коннице их не было, османы не считали нужным реформировать свою кавалерию. По плану боя чёткого представления у меня не было, общее знал тот шевалье, которого вы убили на дороге. Мне известно только, что пушки двух наших батарей должны были двигаться в пехотных порядках наступающих, как это принято и у русских, а потом поддерживать их на поле боя огнём. А одну батарею планировалось расположить против главного редута, чтобы подавить огонь обороняющихся. Но как теперь будет поступать сераскир, после потери двух третьих своей артиллерии, я уже не знаю.

— Ну, в общем, всё понятно, — сам для себя проговорил Егоров. — Теперь все планы и схемы у турок полетели в тартарары. А нам остаётся делать теперь то, что и обговаривалось у Александра Васильевича, — и он встал с лежащего на земле ствола дерева. — Рота! Заканчиваем перекус. Что не успели, дожуёте на ходу. Головной дозор, вперёд! Боковые, так же пятьдесят шагов охранением. Заслон, чуть отстаньте и послушайте лес, затем догоняйте! Вперёд! — и обернувшись, Алексей махнул рукой корсиканцу. — Лоренцо, ты свободен! Принимай свою шпагу обратно! И рекомендую бежать за нами, не отставая. Здесь водятся волки, да и местные очень не любят тех, кто не воюет с османами.