Кажется, не было.

Тут я тоже могу ошибаться, но никому о своих сомнениях не скажу.

— Да, — ответил толстяк уверенно. — Однозначно очнётся.

— Значит, я могу идти? — осторожно уточнила Августа.

Идти? Отлично. И куда она так торопится?

— Хм, боюсь есть небольшая проблема, — ответил преподаватель по Политической подготовке. — Оставлять его одного всё-таки нельзя, а доступ в эту башню ограничен. Из преподавателей допущены только я и магистр Хипп, но мы оба заняты, не можем тебя заменить.

— Прислуга? — озвучила Августа.

— Хочешь, чтобы за раненым директором присматривал уборщик? — Форгин не возмутился, но что-то вроде.

Они замолчали, а я попробовал вырваться из своего парализованного состояния.

Но увы. Тело перенесло слишком много боли, потратило прорву энергии, сил на сопротивление просто не было.

— Но я… — забормотала Августа. — Вам не кажется, что это немного неприлично? Ведь я кадетка, девушка, а он взрослый мужчина… Да ещё и без сознания.

— Сама хоть поняла, насколько глупо это прозвучало? — хмыкнул Форгин.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍И уже жёстче, в приказном порядке:

— Сиди тут, смотри за директором. Если устала сделай себе чаю или свари кофе. Проголодалась? Поесть сейчас принесу.

— А если понадобится помощь? Если лорду станет хуже?

— Не станет, — отмахнулся Форгин убеждённо. — Не понадобится. Но дождаться возвращения в сознание нужно.

Ответом ему был тяжёлый вздох леди, покорившейся судьбе.

И всё неплохо, но почему она так вздыхает? Неужели посидеть с раненым — настолько сложная задача?

Голоса стихли и на какой-то миг я погрузился в беспамятство. А когда разум очнулся, в голову полезли логичные, в общем-то, фантазии. Я подумал: а что бы было если бы?..

Если бы Августа была девушкой без излишне строго воспитания? Этакая юная и влюблённая… разумеется, в меня?

Воображение закружилось, рисуя образ Августы одетой в скромное платье сиделки… Вот девушка склоняется над бессознательным пациентом, проводит рукой по волосам, аккуратно целует в губы. Она скромна, но сильное мужское тело слишком привлекательно, его так хочется потрогать. Пальцы скользят по покрытому свежими шрамами торсу, и… вдруг раненый просыпается. Августа смущена, но её грудь вздымается так часто, а глаза так сверкают…

Почему это лишь фантазия, а?

Зато горячие мысли неожиданно отрезвили. Я буквально выпал из липкого бессилия и резко распахнул глаза. Медленно перевернулся на спину и посмотрел на девушку, которая сидела на стуле в трёх шагах от дивана.

Августа эс Тирд. Упрямая, вредная, но весьма симпатичная. А эти волосы цвета каштана? А это миловидное, словно выточенное искусным скульптором лицо?

Я сбросил непойми откуда взявшийся плед, чтобы показать — со мной всё хорошо, умирать не собираюсь. Взгляд юной леди ожидаемо скользнул по обнажённому торсу, потом спустился ниже, и Августа внезапно выпрямилась — словно проглотила кол.

Ещё секунда, и щёки вспыхнули ярким багрянцем, а я мысленно застонал, сообразив в чём дело.

Ну да, мимолётная фантазия про Августу в образе сиделки была обжигающей. Конечно, я среагировал. Разумеется, у меня произошёл… некоторый мужской подъём.

— Как вижу, с вами всё в порядке! — воскликнула Августа, вскакивая со стула. — Вы явно уже здоровы!

Так. Стоп. Она меня сейчас стыдит?

Я тоже немного смущён, но что естественно, то не безобразно. Более того, эту часть тела называют достоинством. Достоинство! Так какой может быть стыд?

Но Августа слушать не желала. Девушка сперва вытянулась по струнке, словно собираясь рявкнуть «Разрешите идти?», но в итоге просить не стала.

— Всего доброго, лорд Эрвин, — воскликнула, продолжая пылать щеками. — И благодарю за спасение!

— На здоровье. Обращайся, — сердито буркнул я.

Всё. Вылетела из кабинета как пробка из игристого, а я прикрыл глаза, чётко осознав, что никакой эротики с этой сиделкой мне в обозримом будущем не светит.

В необозримом, вероятно, тоже.

И это было обидно, потому что… да, хотелось. Очень хотелось. Слишком. Настолько, что вывод был очевиден — срочно в столицу, в бордель!

Я начал вставать, но движение далось тяжело, мне следовало отлежаться хотя бы час. Рухнув обратно, снова прикрыл глаза и обратился к драконьей части в надежде усилить регенерацию. И регенерация-то усилилась, но попутно возник вопрос…

Я ведь буквально вчера собирался в бордель — а почему не дошёл?

Даже не так — сколько раз я не дошёл до борделя за последнее время?

Почти два месяца. Целых два месяца без продажной любви и иных, более приличных, любовниц. Почему так?

Может это старость надвигается или, что вероятнее, меня прокляли? Или… Впрочем нет. Лучше уж старость!

Я зарычал, с ужасом понимая, что вязну как муха в сиропе.

Но я дракон и я не сдамся! Нет и ещё раз нет.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Августа

Хвала сёстрам и их лекции, прочитанной перед поступлением. Без этого я бы вряд ли догадалась что произошло.

А так — да, поняла. И это было возмутительно в высшей степени!

Что он себе позволяет? Неужели так сложно держать себя в руках?

Понимаю, мы сейчас не в светском обществе, и он, чисто теоретически, может делать всё, что заблагорассудится, но всему же есть пределы!