– Брось, мы же родственники. Ты мне кем приходишься? Блин, всегда забываю, как называются эти родственные связи. Сват, шурин, деверь, зять… Ну, короче, ты понял.

– Когда вы успели расписаться?

– Недавно. Тоська просила сохранить все в тайне, хотела потом сделать всем сюрприз.

– В тайне от родного брата? – вспыхнул Матвей. – А ты куда смотрел? Почему я должен узнавать обо всем от посторонних людей?

– А кто тебе рассказал?

– Эта доморощенная сыщица!

– А-а, Катарина? Понятно. Неприятная бабенка, ты не находишь?

Мазуров закурил.

– Ты зачем приехал? – буркнул он.

– Поговорить.

– Говори.

Аркадий хлопнул ладонью себя по колену и встал:

– Не знал, что ты умеешь заниматься монтажом! Ты меня приятно удивил, я думал, твои наклонности лежат совсем в другой плоскости, а тут вдруг такой поворот. Только ты чуток недоглядел. Недоглядел в прямом смысле слова. Когда Тоська якобы признавалась в убийствах, электронное табло часов на заднем плане показывало очень странное время. Оно почему-то скакало. Прыг-скок, прыг-скок! – Аркадий засмеялся. – Что, не подумал о таких мелочах? А жаль!

– А что за диск? – спросил Матвей с невозмутимым видом.

– И сок томатный тебе пить строго противопоказано, – словно не услышав его вопроса, продолжал Аркадий. – Не пьешь ведь ты «Кровавую Мэри». От сока ты сразу волдырями покрываться начинаешь и красными пятнами. Потом задыхаешься. Мне Тоська рассказывала про твою жуткую аллергию на томатный сок и помидоры, только вот вспомнил я об этом слишком поздно. А доказать, что у тебя аллергия, не сложно. Пустяшное дело, Матвей!

– Слушай, Аркашка, хоть убей, не пойму: куда ты клонишь?

– Суть в следующем: я даю тебе ровно сутки, чтобы ты собрался с мыслями, а заодно и с духом, и отправился к следователю. Учти, Матвей, чистосердечное признание зачтется при вынесении приговора. Будет намного лучше, если ты сам во всем признаешься, для твоего же блага.

Мазуров хрипло рассмеялся:

– Аркаш, ты че, стукнулся? Какое признание, какой приговор?

– На самом деле, не смешно. Мне известно, что ты убил Тоську и отца. Наверное, и любовницу Станислава Сергеевича тоже ты грохнул, да? Матвей, не шути со мной. Я все сказал, у тебя ровно двадцать четыре часа. Если ты не явишься с повинной, к следователю пойду я.

Матвей подбежал к Аркадию и попытался схватить его за грудки, но Меркин, предвидя похожую реакцию, не спасовал. Перехватив руку Мазурова, он спокойно повторил:

– Двадцать четыре часа.

Когда Аркадий выходил из квартиры, Матвей подошел к двери с ехидной ухмылкой на лице:

– Тебе лечиться надо, шурин, деверь, сват, зять!

Меркин вошел в лифт, и спустя секунду створки закрылись.

* * *

Вечером того же дня Матвей приехал к Аркадию. Мазуров не подозревал, что в квартире устроена засада и его появления ждут с явным нетерпением. Не подозревал он также, что встретит в подъезде Катарину Копейкину.

Увидев из окна квартиры Меркина машину Матвея, Ката – таков был план действий – быстро вышла на лестничную клетку и спустилась вниз. Столкнувшись с Мазуровым, она сообщила ему, что предприняла очередную попытку побеседовать с Меркиным, но, увы, она не увенчалась успехом.

– Аркадий пьян, – сказала Катка, направившись к двери.

– Стойте! Мне есть что вам сказать. – Матвей начал переминаться с ноги на ногу. – Это довольно серьезно. Подождите меня на улице, я переброшусь парой слов с Аркашкой и спущусь. Идет?

– Договорились, – кивала Копейкина. – Буду сидеть в машине.

Мазуров метнулся наверх. Как он признался позже, сначала он планировал убить Меркина, а потом расправиться с вездесущей Копейкиной.

Но задушить «пьяного» Аркадия Матвей не успел – ему помешали сотрудники органов. Мазуров даже завыл от отчаяния и безысходности. Подобного он никак не ожидал.

* * *

Пришло время расставить все точки над «i».

Началась эта история прошлым летом. В Норвегии…

Таня и Дима Пучковы всегда мечтали разбогатеть. Мечтали, когда жили в России, мечтали, когда перебрались в Норвегию. Время шло, а мечта продолжала оставаться мечтой. Деньги у Пучковых были, они не бедствовали, но на красивую беззаботную жизнь им явно не хватало. Как говорила сама Татьяна, у них с Димкой были деньги на самое необходимое и еще чуть-чуть – на маленькие прихоти. А им хотелось большего. Таня видела себя одевающейся исключительно в дорогих бутиках, Дмитрий в своих мечтах сидел за рулем шикарной машины, и оба грезили просторным домом со множеством комнат и обязательно с огромной гостиной.

И вот в один, казалось бы, ничем не примечательный день Дмитрий огорошил Таню странным заявлением:

– Появилась возможность заработать миллион.

– Шутишь?!

Пучков не шутил, он говорил на полном серьезе. Правда, в глубине души он прекрасно понимал, что шанс стать победителем невелик, но все же теплилась у него слабая надежда…

А суть заключалась в следующем. На одном Интернет-портале Дима наткнулся на весьма интересную информацию. Всем желающим предлагалось принять участие в стартующем через восемь дней конкурсе. Необходимо было придумать небольшую – объемом не более трех вордовских листов – страшилку и отправить ее на рассмотрение по указанному адресу. Конкурс будет длиться десять дней, после чего на сайте появятся имена победителей. Отбор жесткий, поэтому всем участникам предлагалось отнестись к сочинительству более чем серьезно – страшилки должны произвести на строгих судей неизгладимое впечатление. Чтобы кровь в жилах стыла и постоянно происходил выброс адреналина.

– И что, за какую-то страшилку дадут миллион? – спросила Таня. – Да ерунда это, не верю!

– Там сказано, что в итоге победитель получит миллион. Давай рискнем, ну, не получится, и ладно. В любом случае мы ничего не теряем.

Поразмыслив, Таня согласилась с мужем, и тем же вечером Пучковы занялись сочинительством. Надо заметить, страшилка никак им не давалось: на словах-то вроде все было более или менее понятно, а вот перенести мысли на бумагу оказалось делом непростым. Дмитрий нареза ́л круги по комнате, а Таня, вооружившись ручкой и тетрадкой, сидела на диване и записывала под диктовку изречения Пучкова. Через каждые пять минут Дмитрий просил ее прочитать, что получилось, морщился, ругался, закуривал новую сигарету и просил перечеркнуть написанное.

До четырех часов Татьяна занималась бумагомарательством, а в начале пятого, не выдержав, отправилась спать. Дмитрий поднял брошенную женой тетрадь, пробежался глазами по тексту и отшвырнул ее в сторону:

– Нет, не годится. Совсем не страшно! Фигня!