Михайловна Дудинская. Она была прекрасной балериной, но возраст есть возраст (Дудинская младше Сергеева на два года), а молодежь испытывала репертуарный голод. За время руководства Сергеева в Кировском театре пробовали себя совсем еще юный Григорович, Игорь Бельский, Леонид Якобсон и Георгий Алексидзе, в труппу пришел Олег Виноградов, но многие талантливые исполнители ощущали, что и без того короткая жизнь на балетной сцене проходит мимо. Именно в тот период не возвратились с зарубежных гастролей Нуриев, Макарова, потом Барышников. Конечно, их «прыжки» на Запад принесли Сергееву как руководителю Кировского балета крупные неприятности. Но и те, кто не уехал, покидали театр – например, ушел Никита Долгушин; он предпочел работать в Новосибирском театра оперы и балета, потом два года танцевал в хореографическом концертном ансамбле «Молодой балет» (ныне Государственный театр классического балета под руководством Н. Д. Касаткиной и В. Ю. Василёва), а потом – в Михайловском театре.

Много шума наделало знаменитое открытое письмо, опубликованное в газете «Известия», которое подписали все балерины театра: «…Не хотим превращаться в труппу Сергеева и Дудинской! Чтобы выйти на сцену Кировского театра, мы должны преодолеть значительные трудности во взаимоотношениях с худруком…» В результате в 1970 году Сергеев был отстранен от руководства балетной труппой, и стал появляться в театре как репетитор собственных балетов. Наверное, только самые близкие знали, что стоило ему пережить это.

Но жизнь продолжалась. Еще до войны Сергеев пробовал себя как педагог, а в 1938–1940 годах был художественным руководителем Ленинградского хореографического училища. В 1973 году он вернулся на эту должность. Наталия Михайловна Дудинская также работала в училище. Если вы видели замечательный фильм «Я вас любил…» Ильи Фреза, то там она, по сути, играет саму себя – педагога. Сергеев возглавил балетную школу не в лучший период ее истории, и его авторитет был необходим, чтобы решить насущные вопросы преобразований. У него получалось. Среди тех, кто выпускался из Вагановского училища во время его руководства, целая плеяда ярких балетных артистов: Галина Мезенцева, Константин Заклинский, Юрий Васюченко, Алтынай Асылмуратова, Жанна Аюпова, Маргарита Кулик, Фарух Рузиматов, Юлия Махалина, Ульяна Лопаткина, Диана Вишнёва – и это только самые известные имена. В 1991 году, за год до смерти, Сергеев был избран президентом Академии русского балета имени А. Я. Вагановой. Вместе с женой он до самого конца вел курс «Классическое наследие».

Константин Михайлович Сергеев, как настоящий аристократ, всегда держал осанку. В его жизни, а прожил он 82 года, было всё – ежедневный каторжный труд, любовь к этому труду, сомнения, триумфы и падения, необдуманные поступки, амбиции, которые можно оценивать по-разному, и несомненная, заслуженная слава. Это и есть самое главное – ему всегда ему сопутствовала любовь зрителей.

Константин Сергеев – Принц из сказки, герой грез, он – первый советский Ромео, он – лучший из партнеров Галины Улановой и верный партнер Наталии Дудинской, таких разных, но одинаково талантливых балерин. Как балетмейстер и педагог он – хранитель и защитник академического балета, знаток традиций. И половины эпитетов хватило бы, чтобы войти в историю балетного театра. «Бывают явления, которые вызывают восторг современников, своего поколения, а потом уходят. А бывают явления, которые остаются, и давно уже сыграны последние спектакли, но образ актера живет и является мерилом подлинного искусства. Таков Константин Сергеев…» – написал о нем Ираклий Андроников.

Прекрасный Принц не ушел – он все еще вдохновляет новых Принцев, дерзких и романтичных одновременно.

Алексей Ермолаев

Ему довелось стать законодателем собственного стиля в искусстве. Начав танцевать в Петербурге, тогда еще Ленинграде, Алексей Николаевич Ермолаев получил признание и в Москве.

Жизнь этого удивительного человека незримо связана с жизнью моей семьи. Династия – это не просто протяженность во времени, а погружение в глубь искусства. Мой отец много рассказывал про Алексея Николаевича. По его рассказам помню, с чего началось их творческое общение. После прихода отца в театр довольно они долго присматривались друг к другу. Знакомство было неизбежно: Ермолаев – педагог, репетирующий с мужчинами-солистами. Когда началась работа над балетом «Спартак», в театре заговорили о том, что ожидается рождение чего-то нового и безумно интересного. Интересного? Ермолаев не мог пропустить это.

Они с отцом встретились в Брюсовом переулке (тогда – улица Неждановой), где оба жили, поздоровались, постояли друг напротив друга и… почувствовав искру взаимопонимания, договорились о начале репетиций.

Отец вспоминал, какое это было наслаждение – встречаться в репетиционном зале с невероятно творческим человеком, профессионалом. Ермолаев был влюблен в каждого своего ученика, старался раскрыть все грани его таланта. Он буквально фонтанировал идеями, предлагал на репетиции множество вариантов пластических решений, а когда репетиции подходили к концу, предлагал безумно интересные темы для разговоров.

Отец и Алексей Николаевич стали друзьями, и именно Ермолаев после триумфа «Спартака» сказал моему отцу в гримерной: «Марис, какая же вы… сволочь! Какая же вы талантливая, гениальная сволочь!»

Отец ужасно жалел, что их дружбе был отмерен короткий срок. Алексея Николаевича вскоре не стало, и это была огромная потеря для всех его многочисленных учеников – блистательных танцовщиков «Золотого поколения» Большого театра.

Расцвет творчества Алексея Ермолаева пришелся на тридцатые годы, а продолжился в конце сороковых, ранних пятидесятых, когда многое пришлось начинать сначала. Из видеозаписей Ермолаева-танцовщика сохранился только фильм-балет «Ромео и Джульетта», где он великолепно исполняет Тибальда. По одной только этой роли можно составить впечатление, насколько мощной энергетикой он обладал. О нем отзывались исключительно в превосходной степени: яркий, неповторимый, незабываемый, легендарный, признанный. И – недооцененный, и как танцовщик, и как педагог.

Родился Алексей Ермолаев в 1910 году в крестьянской семье, в деревне где-то под Тверью. Его поколение начинало жить еще в царской России, а потом действительность круто изменилась. Время было сложное, и дело не только в бытовых неурядицах послеоктябрьских лет – менялось само искусство, каким оно будет, никто не знал. Одни предлагали «сбросить Пушкина с парохода современности», другие оставались верны классике. Балет тоже был под сомнением – нужен ли он вообще? Статья «Балетная фальшь» (одно название чего стоит!) появилась в газете «Правда» много позже – в феврале 1936 года, и она камня на камне не оставила от постановки «Светлый ручей» на музыку Шостаковича (в котором Ермолаев тоже танцевал), но с точки зрения отношения властей предержащих, зачастую далеких от искусства, текст очень показательный: «Балет – это один из наиболее у нас консервативных видов искусства. Ему всего труднее переломить традиции условности, привитые вкусами дореволюционной публики. Самая старая из этих традиций – кукольное, фальшивое отношение к жизни. В балете, построенном на этих традициях,