Ангелика лежала на одеяле, сладко потягивалась и наблюдала, как Алессандро разводит костер.

– Нет, синьора Полетте, – отозвался Алессандро. – Сегодня утром я его еще не видел. Не волнуйтесь, может, прогуляться пошел. Смотрите, какое утро хорошее, самое время для прогулки.

Ангелика зевнула и улыбнулась, заметив над головой в кроне дерева, под которым лежала, парочку попугаев. Один из них, по-видимому самочка, сидел, взъерошив зеленые перья, второй же "топал" по ветке рядом и то и дело покрикивал, словно муж жену поучал. Солнечные лучи весело растекались по стволу дерева, стекали на землю и терялись среди травы. Солнце, отдохнувшее после долгой ночи, с упорством скалолаза поднималось на небо, обещая в скором будущем залить мир теплом и светом. От мрачных вчерашних мыслей у Ангелики не осталось и следа, даже изредка докучавшие воспоминания об Эбигейл не могли унять той радости, что рождалась в сердце Ангелики в эти минуты.

– С каких это пор он начал совершать утренние прогулки? – синьора Полетте окинула взглядом лагерь. – Горе ты мое, горе, – вздохнула женщина, развернулась и скрылась в мужской половине шалаше.

Когда синьора Полетте вновь показалась на улице, в руках она держала парочку одеял. Женщина отошла от шалаша, бросила одно из них на землю, второе ухватила двумя руками и встряхнула.

– Сколько пыли, – синьора Полетте поморщила нос, а Ангелика улыбнулась, пыли-то в одеяле было не так уж и много. Ангелика не удивилась бы, узнав, что синьора Полетте вытряхивает одеяла каждый день.

– Милая, я тебя побеспокою, – синьора Полетте приблизилась к дереву, под которым лежала Ангелика, и забросила на одну из его ветвей одеяло. Ангелике пришлось перебраться под другое дерево. Между тем синьора Полетте повертела головой. – Никто не видел моей выбивалки? Куда она запропастилась? Всегда у шалаша лежала, а тут на тебе.

– О какой выбивалке вы говорите, синьора Полетте? – Алессандро смотрел, как разгорается костер, но, услышав вопрос синьоры Полетте, повернул к ней голову.

– О дубинке, которую сделал для себя Кирк. Я ею всегда одеяла выбивала.

– Не знаю, синьора Полетте. Я ее не видел.

Ангелика так же мотнула головой.

– Что же это за наказание такое? – синьора Полетте всплеснула руками, отломала от дерева ветку и принялась за одеяло. Покончив с одним, женщина взялась за другое, затем отнесла одеяла в шалаш и вернулась с остальными.

Ангелика наблюдала за синьорой Полетте, пока ей это не надоело, тогда она легла на спину и смотрела, как по небу ползут седые полоски облаков. Внезапно девушка вздрогнула. Над островом прокатился вопль, от которого у нее по коже побежали мурашки. Алессандро, колдовавший над костром, разогнулся и устремил взгляд в джунгли. Синьора Полетте же застыла с веткой в руке, готовая выбивать очередное одеяло. Но тут прозвучал еще один вопль, и ветка с тихим шорохом упала на землю.

– Матерь Божия, – всхлипнула синьора Полетте. – Никак Сильвестр кричит.

– Оставайтесь в лагере, – сказал Алессандро женщинам. – Я пойду, посмотрю, что случилось.

– Ты хочешь, чтобы я с ума сошла от переживаний? И не подумаю, – сказав это, синьора Полетте подхватила ветку, оброненную ранее, и скрылась в джунглях.

– Я тебя одну не оставлю, – Алессандро посмотрел на Ангелику.

– И я одна не останусь, – девушка закусила губу, чувствуя, как страх, о котором она успела уже позабыть, змеей заползает в сердце.

– Тогда пойдем вместе.

Ангелика кивнула, хотя предпочитала никуда не идти. Зачем? Увидеть еще один труп? Алессандро взял ее за руку, будто боялся, что она потеряется. Мгновение спустя джунгли сомкнулись за их спинами.

– Убить хотел! Я его убить хотел! – выл синьор Дорети, зажимая окровавленный бок рукой.

Ангелика стояла, утопив взгляд в океане, не желая смотреть на то, как Алессандро пытается осмотреть рану синьора Дорети. От вида крови ее мутило, начинала кружиться голова, поэтому она предпочитала разглядывать океан, а не рану синьора Дорети.

Для того, чтобы отыскать синьора Дорети, им пришлось пересечь едва ли не весь остров. Они нашли его у восточной оконечности острова, у скалы, на которой гнездилась небольшая колония птиц. Синьор Дорети сидел на песке и выл, прижимая руку к боку. Рядом валялась дубинка Кирка. Песок у его ног окрасился в красный цвет, но, судя по живости синьора Дорети, тот был явно не на пороге смерти. Хотя очень сильно перепугал синьору Полетте. Она едва не потеряла сознание, увидев кровь, вытекающую из раны на его боку, и теперь она стояла возле него на коленях и лила слезы на горячий песок.

– Какой же ты дурак, Сильвестр. Ты же умереть мог.

– Я его убить хотел! – гнул свое синьор Дорети.

– Взять бы тебя да стукнуть этой дубинкой. Тогда поумнел бы, – синьора Дорети подняла с песка дубинку, ту самую, которую искала утром, и которой собиралась выбить одеяла. – Это же надо, храбрец, какой нашелся. Говорила, – сиди в лагере и от меня ни ногой. Нет, вздумалось ему, видите ли, суд вершить… Что с ним, Алессандро? Он будет жить?

– Судя по тому, какую он проявляет прыть, не давая мне возможности осмотреть его, по всей видимости, будет, но точнее ничего сказать не могу, пока не увижу рану… Синьор Дорети, да можете ли вы хотя бы минутку посидеть спокойно! – рассердился Алессандро.

Синьор Дорети притих. Ангелика отвернулась от океана и посмотрела на цепочку следов, убегающую прочь от того места, где сидел синьор Дорети. Это были следы от босых ног Винченцо. Ангелика смотрела на следы, оставленные Винченцо, и ей казалось, что она видит его самого. Страх и ненависть охватили ее одновременно. В эти минуты она и ненавидела Винченцо, и боялась. Хотела бы, чтобы он умер. Ох, как бы она хотела этого! Кирк, Эбигейл, а теперь вот синьор Дорети. Кто следующий? Она? Алессандро? Синьора Полетте?

– С ним все будет хорошо, синьора Полетте, – успокоил женщину Алессандро.

– Синьору Дорети повезло, рана неглубокая. Главное, чтобы заражения не было… Не двигайтесь, синьор Дорети. Чем меньше будете двигаться, тем быстрее закончится кровотечение. В лагере, в спасательном комплекте остались кое-какие таблетки, мазь. Неплохо было бы обработать рану… Синьора Полетте, вы не против, если я оторву кусок от вашего платья? Мне надо чем-то перевязать рану.

– Конечно, Алессандро, – всхлипнула женщина. – Рви, сколько нужно. Мне оно все равно уже не пригодится, разве что на собственные похороны. А они наступят очень скоро, если этот дурак вытворит еще что-нибудь подобное, – женщина осуждающе взглянула на синьора Дорети, но тот не видел ее взгляда, так как на спускал глаз с цепочки следов, убегающей вдаль.

– Я убью его. Убью, – пробормотал синьор Дорети.

– Умолкни же ты, наконец, – осадила его синьора Полетте, подняв дубинку. – Иначе, ей богу, приложу вот этой самой дубинкой. Авось да поумнеешь.

– Одного не могу понять, – озадаченность появилась на лице Алессандро, – чем Винченцо нанес рану. Края ровные, будто острым ножом резанул… Синьор Дорети, что было в руках у Винченцо, когда он напал на вас?