Я изобразил сопротивление, но очень слабое. С его точки зрения, я был уже покорен, налеплен на стенку, и оставалось только меня по ней размазать, иными словами — уложить в постель и допрашивать там. Видимо, опыт говорил ему, что любое сопротивление гаснет на определенной степени опьянения. И он продолжил атаку, налив бокал снова:

— Ну, за твое счастье. Не сомневайся, я уж о нем позабочусь. И за нашу любовь!

И он, подавая пример, выпил первым. Я не стал отставать. Нужно было, чтобы он развернулся полностью, не ожидая сопротивления. Только тогда настанет моя очередь атаковать. Но, пожалуй, надо ускорить процесс: как я только что убедился, снова прибегнув к помощи третьего глаза (хотя она оказалась куда слабее, чем обычно: при опьянении третий глаз очень быстро теряет свои способности и очень медленно восстанавливает), на берегу вокруг Вериги собралось уже довольно много народу (наверное, все, прибывшие на Амор, чтобы изловить меня).

Нетрудно было понять, что им вероятнее всего было обещано, что, описав круг, катер, незаметно для меня, оглушенного и деморализованного, снова подойдет — на этот раз к самому берегу, так что для них не составит труда подняться на борт и взять меня тепленьким, однако я без труда установил, что круг был достаточно пологий, — и было ясно, почему Акриду показалась куда более заманчивой идея прежде всего самому вытянуть из меня всю информацию — и лишь после этого сдать меня преследователям. На берегу же, похоже, уже обеспокоились тем, что операция непредвиденно затягивалась, не составило труда догадаться, что они сейчас вызовут — или уже вызвали — другое судно, чтобы взять нас, как встарь, на абордаж. Доводить дело до этой стадии мне вовсе не улыбалось.

— Кто меня послал? — промямлил я, словно с трудом соображая, о чем идет речь. — Нель-зя, никак неззя, сов-вершенно секретно… Скажи, я тебе нравлюсь?

— Разве между любящими бывают секреты? Мы ведь любим друг друга, верно? Скажи, ты любишь меня? Нет, ты скажи!..

Все шло в точности по старому анекдоту, и пришлось сделать усилие, чтобы не рассмеяться ему в лицо.

— Да, да, конечно!

— Не верю.

— Верь! Я говорю — веррь!

— Тогда зачем же не говоришь — кто?

Секрет, которого он так добивался, был мною заготовлен заранее. Информация была, конечно, липовой, из области фантастики. Но упаковал я ее весьма правдоподобно.

— Ничего я не прячу! Обижаешь. Хочешь — сейчас все расскажу!

— Как сам хочешь. Я ведь не настаиваю.

— Я хочу! Только… сделай мне приятное. Он неправильно понял меня, и пришлось слегка оттолкнуть его:

— Не спеши так, я еще не… Я хочу, чтобы мы плыли вон к той звезде! Прямо к ней. Она мне так нравится!..

Выбранный мною курс требовал от Акрида прекратить циркуляцию и уходить от берега. Он колебался лишь мгновение:

— Ну только если ты сразу же расскажешь…

— Расскажу, конечно, разве я не обещал?;

Он послушно задал комп-штурману новый курс.

— Спасибо. Ты молодец. Слушай. Значит, так. Никто меня не посылал. Но я тебе соврал, что не был на Рынке. Был. И там купил информацию. Насчет этих зерен. Что они очень дорогие. Только не спрашивай, почему. Я не знаю. Да мне и не нужно этого знать. Эти самые зерна уру… ару… Ну ты знаешь, о чем я. Получилось так, что я еще раньше купил данные о том, как до них сейчас добраться. Решил: найду и куплю. А продам дороже. И хорошо заработаю… Но меня обдурили, понимаешь? Потому что все данные оказались глухо зашифрованными. Так что не прочитать. А я отдал за кристеллу такие деньги, такие… — и я всхлипнул, вновь переживая обиду.

— Погоди. Неясно. Что ты мог купить на Рынке? Какую информацию?

— Очень простую. О том, что семена эти были украдены. И куда-то их собирались переправить. Но там что-то случилось, и они по адресу не попали. Кто-то их переворовал. Это мне стоило немалых денег. Не поверишь…

Но его сейчас, похоже, сумма не интересовала.

— Ты что же — прямо там и получил все это? Это была ловушка, но уж очень наивная.

— Да что ты! Ты совсем не знаешь, как это делается. Я купил номер, а потом уже по этому номеру получил сведения.

— Откуда?

— С Синеры, откуда же еще?

— И номер этот у тебя есть? Можешь показать?

— В мике. Смогу, понятно.

— Ладно. Рассказывай дальше. Значит, оттуда ты узнал что семена куда-то исчезли. Хорошо. Но там ведь тебе сказали, что к этому делу какое-то отношение имею я?

Начав сочинять — не останавливайся, думал я тем временем, и не меняй интонации, не превращай миф в сказку это настораживает…

— Нет. Вернее, назвали не только тебя. Человек пять или семь. Люди, которым было известно, что семена и исчезли, кто каким-то боком с ними соприкасался. Вот я решил переговорить со всеми по очереди. Найти каждого по номеру, сам понимаешь, дело простое. Особенно, когда можешь заплатить, где нужно…

— А ты можешь?

— Понятное дело. Я не из бедных. Если хочешь знать я заработал кучу денег на Теллусе. Вывез оттуда целый завод по производству сериалов последней модели. Камерунский филиал Урал-ТМ пошел на такую аферу: Продается — официально — завод, вся сделка оформляется частями через фонды здравоохранения и спортивные: он ведь — в ведении и тех, и других. Красиво?

— М-да, — проговорил он задумчиво. — Выходит, что нужно сбрасывать земные оружейные? Но пока, дружок, это меня не очень волнует. Вот то, что ты сказал насчет Синеры, — куда важнее. Кто же там упустил такую информацию — о людях, имевших отношение?.. Этого они тебе не сообщили ненароком?

Я счел уместным ухмыльнуться:

— Они-то не сообщили. Но я все равно узнал. Есть там такой, по имени Верига…

Акрид чуть дернулся; имя это было ему явно знакомо. Как я и полагал.

— Верига?! Ну это ты сам придумал, признайся! Он даже бросил обнимать меня — настолько услышанное ему не понравилось.

Тут было самое время оскорбиться.

— Никто во всей Галактике не скажет, что я хоть раз дал кому-то липовую информацию. Пожалуйста, проверяй — только проверка тебе будет стоить ровно столько, сколько я заплатил за то, что отдаю тебе даром. Плюс еще время.

— Ну ладно, ладно… И сколько же, ты полагал, сможешь заплатить за семена, если бы тебе удалось получить их?

— Я знаю, сколько предложу: триста кусков. Галларов, понятно. А может, и еще больше, это уже там будет видно, буду торговаться до последнего.

— Хорошие цифры называешь!.. — пробормотал он, кажется, даже не понимая, что говорит — просто, чтобы не затух разговор.

Было ясно видно, как крутились его мысли. Он спросил о цене вовсе не потому, конечно, что собирался мне заплатить хоть конт; ему хотелось знать, какую цену сможет назначить он сам, — а это свидетельствовало о том, что он и по сей день если не владел семенами, то, во всяком случае, знал, где они находятся — или могут находиться, то есть обладал именно той информацией, которую мне и следовало у него получить. Таким было первое завихрение мыслей в его мозгу. Но существовало еще и второе: из моей пьяной болтовни он выудил слова о том, что человек я не бедный, о том же говорила и моя готовность отдать за семена триста тысяч галларов. У меня, разумеется, таких денег никогда не было (я считал это громадной несправедливостью со стороны судьбы), однако он-то об этом не знал. И поверил мне потому, что хотел поверить. Как сказал какой-то умник в далеком прошлом: если хотите, чтобы вам поверили, ложь должна быть громадной. Или в этом роде, за точность не ручаюсь. Эта ложь была большой — и мой собеседник в нее уверовал.