– Прости меня… – прошептал он. – Прости, что обрушил на тебя все это. Я же говорил, что это пустяки… Мне нужно было молчать! Давай притворимся, что ничего не было, а? Что ты этого не слышала, и пусть все будет как раньше!

– Как раньше уже не получится.

– Нет! – почти крикнул он. – Ана, я не такого хотел! Пожалуйста, не делай этого. Ты даже не заметишь эту мою дурацкую любовь, клянусь тебе! Я не стану грузить тебя этим, я справлюсь сам, ты даже не поймешь, что она есть. Я смогу, правда! Только не бросай меня… у меня ведь только ты есть!

Он не притворялся, он был напуган. Кей часто дышал, его трясло, глаза блестели, хотя слезы не пролились – но она никогда раньше не видела его плачущим! Из них двоих, Кей всегда лучше владел собой. Он был скалой рядом с ней, оплотом спокойствия, на который она всегда могла положиться. Только он мог усмирить ярость, вспыхивавшую иногда в ее душе. Она не представляла, каким должно быть чувство, способное довести его до такого состояния.

А потом до нее дошло: ее молчание, ее холодный взгляд, ее лицо, лишенное эмоций, убедили его, что она злится. Еще бы, он ведь только что нарушил чуть ли не все правила поведения инквизиторов! Теперь он решил, что она отречется от него, не сможет работать с напарником, который настолько слаб.

Они выросли в одном мире, слушали одних учителей, читали одни книги. Они привыкли считать чувства пороком. Чувства делают воина нерешительным, слабым, зависимым от других. Если они появляются – это уже позор, но если воин говорит о них – это катастрофа.

Поэтому о том, что чувствовала она, Хорана всегда молчала. Каждый раз, когда в груди появлялось нежное тепло при взгляде на него, она боялась сама себя, делала вид, что ничего не происходит. Ей бы в жизни не хватило смелости открыться ему, потому что она не была уверена, что Кей ее поддержит. Признаться в своих чувствах – все равно что подставить себя под удар.

Кей не был наивен, он все прекрасно знал. Однако из них двоих, именно он решился на это. В мире, где каждый воин жил за собственной каменной стеной, где душевная изоляция была символом чести и благородства, он первым сбросил доспехи. Он стал уязвимым ради нее, а в ответ получил только холод и страх.

Вот, значит, что могло выбить из колеи вечно спокойного и уверенного феникса. Возможность потерять ее навсегда. Как только Хорана поняла это, ей стало ясно, что нужно делать дальше.

– Ана, не молчи, я тебя прошу… Если я все испортил – просто скажи об этом, но только… Она не дала ему договорить. Она сделала то, о чем мечтала уже давно, но не представляла, что однажды сделает. Она притянула его к себе и поцеловала. Раньше Хорана не решалась на такое даже в самых смелых своих мечтах, только во сне – ведь за сны она не отвечала.

Но этого было недостаточно. Когда она разглядывала его украдкой, ей было интересно, каково это – касаться его кожи, чувствовать вкус его губ и его запах совсем близко… Она знала его, Кей был воплощением всего, что было ей дорого, и только что, рискнув всем, он доказал ей, что она не ошиблась в нем.

В первые секунды он растерялся, но быстро опомнился, прижал ее к себе. Его кожа была теплее человеческой, как Хорана и ожидала. Сейчас он ничего не говорил ей, но его эмоции передавались ей через их телепатическую связь. Страх, которым она обожгла его, отступил, уступив место облегчению, торжеству и эйфории. Он был счастлив с ней, он любил ее – и теперь он позволил ей почувствовать эту любовь. Хорана еще не сталкивалась с настолько переполняющей силой, не знала даже, способна ли она сама на такое.

В этом мире есть тот, кто любит ее так искренне и преданно. Это значило для Хораны больше, чем все законы инквизиторов, чем ее победы и потери – и вся магия на земле.

Когда они наконец оторвались друг от друга, покрасневшие, счастливые, дышавшие тяжело и быстро потому, что в момент поцелуя им едва хватало воздуха, она прошептала:

– Я тоже тебя люблю. И, мне кажется, любила с момента, когда родилась моя душа. Мне нужно было только встретить тебя, но я знала, что встречу. Спасибо, что показал мне правду. Только не бросай меня, Кей.

– Никогда, – улыбнулся он. В полумраке его глаза искрились золотом. Человеческие глаза были на такое не способны, и Хорана могла легко утонуть в них. Хотела утонуть! – Помнишь, что я обещал тебе? Это не изменится никогда, я всегда буду с тобой. Да я скорее умру, чем покину тебя!

Он смеялся тогда, и она смеялась. Два глупых, беспечных ребенка! Хоране казалось, что это всего лишь шутка – фениксы живут целую вечность, это ему однажды придется пройти через ужас ее смерти, не наоборот.

Если бы только она знала…

Чужое присутствие отвлекло Хорану, вернуло к реальному миру. Она быстро стерла слезы, обжигавшие глаза: Ангел тысячи лезвий не может плакать, права не имеет.

Обернувшись, она увидела молодую ведьму, спешившую к ней по песчаному пляжу.

– Что-то случилась? – холодно спросила Хорана. Ведьма низко поклонилась ей:

– Верховная просила передать вам, что ваша просьба выполнена, госпожа Иллари.

Хорана не всегда работала за деньги. Иногда она заставляла тех, кому она помогала, дать ей обещание, что однажды они выполнят любой ее приказ. Деньги – это не так уж много, сила важнее.

Вот и теперь, когда она оказалась в тупике в своей охоте на Огненного короля, шабаш ведьм пришелся весьма кстати. Они были должны ей уже года два, и она впервые обратилась к ним.

– Вы нашли Огненного короля?

– Его самого обнаружить невозможно. Но мы нашли ту нашу сестру, которая, по вашим словам, путешествует с ним.

Она знала, что Огненному королю будут помогать, и велела Великим Кланам дать ей список тех, кого считали его союзниками. Там, среди прочих, была ведьма-одиночка по имени Уника.

Энергию магов из Великих Кланов отследить тяжело, обычных людей – тоже. А вот ведьма – другое дело, зная, кто она такая, шабаш мог найти ее в любом из кластеров.

– Очень хорошо, – кивнула Хорана. – Передай Верховной, что я встречусь с ней через час.

Если вы не ошиблись, ваш долг будет оплачен.

У нее не было гарантий, что Уника действительно сейчас рядом с Амиаром Легио. Но чутье подсказывало Хоране: это верный след.

А значит, дни Огненного короля были сочтены.

Замок, привыкший к тишине, наполнился голосами. Инквизиторов было много, и все они направлялись к залу общих собраний. Они не спешили и не волновались – для них это была обычная встреча, одна из многих, всего лишь часть их работы. Они не ожидали беды, ни к чему не готовились.

А Дана не могла предупредить их, ей только и оставалось, что наблюдать. Все было так, как говорила ей Уника: девушка замерла в воздухе бесплотным духом, она оставалась над толпой, невидимая для них, да и не существующая. Все, что происходило у нее перед глазами, уже случилось и было впитано временем.