litbaza книги онлайнСовременная прозаСибирская любовь. Книга 1. Лед и пламя - Наталья Майорова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 76
Перейти на страницу:

– Господи! Господи! – невольно шевельнулись губы молодого человека.

Эта картина – черное зеркало воды, рама из пожелтевшего тростника, белые лебеди с красными клювами, хрустальные треугольники, бесшумно возникающие и пропадающие, – все это даже не было красивым. Это было грозно и торжествующе.

Отчего-то вспомнив латинские гимны и орган в католическом соборе, Серж внезапно ощутил себя лишним и уже хотел отступить назад, но тут же увидел еще…

…Осторожно ступая босыми ногами по бревну, к воде спускалась девушка. Из одежды на ней была лишь длинная белая рубаха. Лицо, обращенное к лебедям, разглядеть было трудно, но оранжево-красные кудри буквально приковывали взгляд. Такими огненными, буйно– и тугокудрявыми иллюстраторы русских народных сказок изображают гривы и хвосты у сказочных лошадей. Серж даже подумать не мог, что такой цвет волос возможен у живого человека.

В обеих руках девушка держала что-то светлое, не то хлеб, не то пироги. Совершенно не обращая внимания на осенний холод воды, она по бревну сошла в озеро. Сначала вода доходила ей до коленей, и подол рубашки белым пузырем окружал ее ноги, потом глубина достигла пояса. Веснушчатое лицо девушки (которое теперь было видно яснее, словно вода освещала его) оставалось безмятежным. Сержа трясло. Она зашла еще глубже, и Серж отчетливо видел, как всплыли под рубашкой большие округлые груди, может быть слегка тяжеловатые для такой хрупкой фигурки.

Вытянув руки по направлению к лебедям, девушка вдруг заговорила или, еще вернее, запела на незнакомом Сержу языке, словно произносила молитву. Слова и особенно мелодика, ритм песни-молитвы казались смутно знакомыми, словно пришедшими из сна или далекого-предалекого детства. Нереальность происходящего усилилась почти до нестерпимости. Серж сильно прикусил губу и ощутил соленый привкус во рту.

Лебеди, явно волнуясь и описывая круги, стали тем не менее приближаться.

«Но это же дикие лебеди, – сам себе сказал Серж. – Они просто ночуют в этом укромном уголке по пути на юг. Только и всего… Они боятся людей и не доверяют им».

Но вот вожак подплыл к странной девушке, склонил шею… Ее белые руки и его шея, сплетение, их отражения в воде… Его красный клюв и пламя ее волос… Хрустальные треугольники сходятся в том месте, где стоит девушка… Лебеди берут пироги из ее рук… Она что-то гортанно говорит им, проводит рукой по белым перьям… Дикие птицы не ведут себя так. Даже домашние гуси не очень-то дают себя трогать незнакомым людям – шипят и клюются… Лебеди ее знают?! Но кто же она?!

Тем временем девушка закончила кормить птиц, приласкала вожака и взмахом руки отпустила восвояси. Лебедь медленно заскользил обратно к камышам. За ним последовали остальные.

Девушка отвернулась и, раскинув руки, пошла по бревну на берег. По мере того как она в мокрой, почти прозрачной рубашке выходила из воды, подтверждались все предположения Сержа относительно ее фигуры. У девушки были сильно развитые бедра и грудь и невероятно тонкая для таких форм талия. Маленькие кисти и ступни и длинная шея. Она напоминала статуи древневосточных богинь, олицетворяющих плодородие и сладострастие одновременно.

Уже у самой кромки леса девушка обернулась и сложным движением руки не то попрощалась, не то что-то сказала наблюдающим за ней лебедям. Ее безмятежное, какое-то отрешенное лицо странно не сочеталось со знойной зрелостью тела и огненными завитками волос.

Когда Серж, чертыхаясь и обдирая руки об колючки дикой малины и ежевики, добежал до противоположного берега озера, там уже никого не было. Единственным подтверждением реальности только что произошедшего были следы шарабана в грязи и лепешка необычно жидкого конского навоза. Должно быть, в лесу конь нажрался ягод и теперь у него был понос.

Глава 18,

в которой Машенька ездит к шаману и встречается с Дубравиным-Опалинским

Как ни странно, охота ездить на прииск у нового управляющего не пропала. Гордеев его интерес поощрял, много беседовал с молодым человеком, не о горном деле, конечно (в нем он сам смыслил не более Сержа), а как бы о жизни, о правилах управления людьми. В тот день говорили о рабочих и их претензиях.

– В чем-то они ведь правы. Они – люди, участники процесса, а не винтики в механизме. Была договоренность… они рассчитывали на эти деньги, строили какие-то планы…

– Лишний раз в кабак сходить, – буркнул Иван Парфенович, продолжая, однако, терпеливо слушать.

– А что им еще-то здесь делать? Театров не предусмотрено! Послушайте, Иван Парфенович… Если б они душой за дело болели, как вы… как Печинога… они бы поняли, конечно, и не возмущались. Но ваше дело им – чужое. И знают они только, что их обманули. А когда человека обманывают…

Серж осекся. Представил себе вдруг московского обывателя, почему-то в стеганом халате, сидящего за столом в пахнущей мышами комнатенке и грустно взирающего на желто-розовые бумажки с замысловато исполненной надписью «Золотой лебедь». Нет, совестно ему не стало. Просто доказывать что-то Гордееву расхотелось.

– Что примолк-то? Развел фантазии! – Иван Парфенович, не подозревавший, разумеется, о видениях своего управляющего, сердито пристукнул ладонью по большой тетради в черном коленкоровом переплете, лежавшей перед ним на столе. – Верно Виноградов писал о тебе: всё идеалы да возвышенные чувства! «Участники процесса»! – передразнил, скривившись. – Сюда-то заглядывал, нет? Где у меня капиталы все и на что рассчитаны – знаешь? Копейки нет свободной! Да если я начну, как ты, с идеалами… – Он явно ожидал возражений, но их не последовало. Тогда, помолчав секунду, он проговорил нехотя: – Насчет того, что – люди, ты, конечно, прав. Ну вот и давай… Объясни им там, не как Матвей, – по-человечески… А денег нет! Скажи: выйдет добрать за октябрь – дам при расчете, нет – пусть весны дожидаются. Все, разговор окончен.

«По-человечески!» – с усмешкой повторил Серж, выходя из конторы. Да уж, трепаться мы можем. Равных нет… Он, щурясь от света, поглядел в солнечное небо. Было тепло и безветренно, и почему-то почти с болью ощущалось, что ясная осень доживает последние деньки. Вот скоро – может, и завтра! – падет мгла, и холод, и ледяной дождь, и белые мухи… Ну и ладно! Посмотрим, так ли страшна хваленая сибирская зима. Он сорвал с куста прутик с желтым листком и, беспечно посвистывая, направился к конюшне.

Однако попасть на прииск он в этот день не сумел. Недалеко от поворота на Кузятино – там, где росли три сосны из одного неохватного комля, – из кустов вывалился вдруг то ли медведь, то ли дикий лесной человек, а на самом деле – гордеевский кучер Игнатий. Увидел всадника – и кинулся навстречу:

– Батюшка! Димитрий Михайлович! Вот прямо-таки Бог послал! Сюда, сюда скорее! – Ухватив Огонька за повод, он едва не потащил Сержа с седла, торопливо объясняя: – Завязли! Говорил, нельзя сюда сворачивать, да этот косоглазый черт уперся: проедем, и все тут! Как же! Проехали! Завязли как есть! А я один, что я могу?..

Вид у него был самый что ни на есть отчаянный: без шапки, с ног до головы в грязи, даже на вздыбленных волосах и бороде – бурые брызги. Серж перевел дыхание, чувствуя, как тает стиснувший было сердце страх. Всего-навсего Игнатий. Всего-навсего завязли.

1 ... 56 57 58 59 60 61 62 63 64 ... 76
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?