У Олега Вавилова чудесные данные, дивный голос, темперамент, манера говорить, прекрасная фигура, умение мыслить на сцене, умение молчать. В общем, работа с ним – это подарок судьбы.

Мой другой партнер – Антон Кукушкин, молодой и очень обаятельный, органичный артист. Внешне он мне напоминал юного Вана Клиберна времен его победы на первом Международном конкурсе им. Чайковского в Москве, где тот играл «Подмосковные вечера». Как же он был прекрасен!

Антон очень молод, высокий и худенький, как ребенок, очень чистый и непосредственный на сцене. В роли Люсьена он покоряет своей детскостью, юмором и очарованием. На мой взгляд, это его лучшая роль в нашем театре. Посмотрев спектакль, зрители запоминают Антона Кукушкина, влюбляются в него и ждут его новых ролей.

Но все эти качества, и его, и Олега Вавилова, и мои, – это результат огромной волевой работы нашего режиссера Юрия Борисовича Васильева. Может быть, я от любви и благодарности преувеличиваю достоинства нашего спектакля, но та напряженная тишина по ходу спектакля и те аплодисменты после, а также огромное количество цветов от зрителей, рецензии на спектакль и мою роль дают мне некоторое право так сказать о нем. Но есть и еще одна правда, горькая правда… На него почти не ходит зритель… В зрительном зале малой сцены всего 100 или 120 мест, спектакль идет два раза в месяц, и в лучшем случае продана половина билетов. Те, кто приходит, в восторге, но их так мало…

Конечно, спектакль не подан, как это делается в теперешнее время, рекламы нет никакой, да и фото из этой постановки на стенде театра такие незаметные, а моего большого портрета вообще нет ни в одной роли, как будто меня и нет в театре… Но сетовать на это всерьез не хочется. Значит, так считают нужным или просто лень что-либо делать. Ведь относятся ко мне внутри театра все очень хорошо, и я чувствую себя, как в родной семье. Иногда на мой вопрос, почему нет сборов, отвечают, что тема стареющей актрисы, выброшенной из жизни, борющейся из последних сил за полноценную жизнь, никого особенно не волнует. А мне кажется, что это общечеловеческая тема – конец жизни человека. Ведь он будет у каждого, и как принять этот конец? Как жить в ожидании конца? Разве это не тема искусства? Мне не нравится название нашего спектакля, и я робко возражала против него. «Ждать?!» – в этом резком слове есть какая-то необаятельная жесткость. Я бы сама не пошла на такое название. Ведь спектакль с чудесной задумчивой музыкой композитора Затикяна, с таинственными, скупыми, но выразительными декорациями – на почти пустой сцене причудливо сплетаются прозрачные серебристые занавеси, похожие и на занавес сказочного спектакля, и на огромную серебристую паутину на пустом чердаке. Художник спектакля Акимова создала обстановку, лишенную быта; это нищета, возведенная в поэзию.

Но самое главное в нашем спектакле – это психологические переливы чувств, от тихого отчаянного одиночества до исступленного крика протеста, от насмешки над актерскими привычками быть в центре внимания до тонкой искренности переживаний ролей, которые в душе смешались с подлинными чувствами самой Элизабет Мадран.

Возвращаясь домой с букетами цветов, я никак не могу понять, почему зрителей так мало? Если бы спектакль провалился, мне было бы легче, но когда слышишь похвалы, о которых можешь только мечтать, когда чувствуешь напряженную тишину зала, а потом взрыв аплодисментов, то это противоречие начинает мучить.

И все-таки пусть будет мало зрителей. Но прожить на сцене судьбу сильного и очень несчастного человека и унести после спектакля в душе веру в то, что есть на свете любовь, есть мечта и есть искусство, – это огромное счастье в наше холодное, циничное время.

Забегая вперед, скажу, что в итоге этот спектакль у нас сняли, но он был возобновлен в театре «Модерн». Его режиссер Светлана Врагова поверила в эту постановку и взяла ее к себе. Спектакль сменил название на «Однажды в Париже» и имеет там необыкновенный успех – всегда аншлаги. Правда, зал сам небольшой, человек на сто, но как радостно, когда он полон.

В спектакле «Орнифль» у меня небольшая роль, но очень мной любимая, как и сама постановка. Это пьеса Жана Ануя, которую у нас ставил Сергей Арцибашев.

С самого начала наших репетиций меня поражало то, что великолепный, талантливый, ироничный Александр Анатольевич был удивительно старательным исполнителем у режиссера, который работал с ним влюбленно, вдохновенно и очень подробно. Он тихо ему одному что-то говорил, а иногда Ширвиндт так же просто и доверительно предлагал что-то режиссеру. И в результате и роль главного героя, и весь спектакль стали любимыми и у актеров, и у публики.

Главная тема спектакля заявлена очень четко: человек должен быть ответствен за собственную жизнь и жизнь живущих рядом с ним людей. Герой Ширвиндта – известный поэт, относящийся и к своей профессии, и к жизни цинично; он продешевил свой талант в погоне за славой и красивой жизнью. Будучи женат, всегда грешил, вел свободный образ жизни, ни о ком не думая, желая нравиться многим женщинам и ломая их судьбы.

Есть тысячи семей, в которых женщина по-своему несчастна. Она чувствует, что муж ее не очень любит, но дом налажен, внешне – абсолютно благополучная семья, и каждый поддерживает эту иллюзию в глазах друзей, знакомых и незнакомых. В общем, видимость богатого счастливого дома. Такой я представляла себе семейную жизнь моей героини с Орнифлем. Вскоре после свадьбы он стал ей изменять. Я думаю, что она очень любила своего мужа и тяжело перенесла, что он оказался не тем идеальным возлюбленным, каким, наверное, чудился ей до вступления в брак. И чтобы быть женой такого человека, надо иметь и мужество, и терпение, и веру в то, что подобное ей предназначено.

Правда, когда мы с режиссером читали свои роли, ничего Арцибашев про нее (да и про остальных персонажей) не говорил, как будто это не имело значения. Поэтому на репетициях у нас происходили довольно смешные случаи. Об одном из них расскажу. Зина Матросова играла экономку в доме Орнифля. И однажды она во время репетиции спросила режиссера: «Почему я должна идти вон туда, а не туда?» И вдруг он так рассердился, схватил стул и бросил его. Потом Зиночка ко мне подошла с хохотом и говорит: «Чтобы я когда-нибудь что-нибудь еще спросила у режиссера – ни за какие тысячи!» И мы с ней смеялись, потому что каждый из нас, в общем, свои роли чувствовал, и не было ощущения, что мы не знали, что делать, просто она хотела что-то уточнить. В итоге ее роль получилась очень яркой и колоритной. Видимо, режиссер умел как-то подвести каждого актера к точному рисунку роли, практически не давая никаких советов. Спектакль идет уже пятнадцать лет, и все время – с неизменным успехом.

Во время репетиций я потихоньку, не спеша, пыталась нащупать свою роль. Я считала, что жена, которую не любят, которая почти со всем смирилась, все же хочет производить впечатление счастливой, богатой, ухоженной женщины…

И в создании такого образа мне очень помог художник Олег Шейнцис. Прежде всего, он изумительно оформил этот спектакль. Сделал такие элегантные, красивые, удобные декорации, что при очень небольших изменениях спектакль все время дает какое-то новое ощущение. А когда мы коснулись костюмов и я не знала, во что могу быть одета, Шейнцис вдруг сказал: «У Веры Кузьминичны роль маленькая, но она звезда. Поэтому, я считаю, мы должны одеть ее идеально». Я обрадовалась, конечно. Во-первых, потому что люблю красивые костюмы, а во-вторых, потому что художник, да еще такой талантливый (он работал всегда с Марком Анатольевичем Захаровым и, по-моему, был неявным соавтором многих его победных спектаклей), считал своим долгом меня как бы приподнять – ведь эту роль можно играть малозаметно, а можно внутренне богато и интересно.