К одиннадцати сорока пяти Том и Мардж отправились на вокзал встречать мистера Гринлифа. Снова шел дождь, и было так ветрено и холодно, что казалось, его капли застывают на лету и в виде хлопьев снега облепляют их лица. Они стояли под крышей у входа на перрон, наблюдая за выходящими из ворот людьми. Наконец показался мистер Гринлиф – важный и мертвенно-бледный. Мардж бросилась к нему навстречу и поцеловала в щеку, он улыбнулся ей.

– Здравствуйте, Том, – сердечно произнес мистер Гринлиф, протягивая руку. – Как поживаете?

– Прекрасно, сэр. А вы?

У мистера Гринлифа с собой был только небольшой чемодан, но его нес носильщик, который поехал с ними на катере, хотя Том предложил свои услуги. Том хотел, чтобы они сразу же отправились к нему домой, но мистер Гринлиф пожелал сперва устроиться в гостинице.

– Я приду к вам, как только получу номер. Пожалуй, направлюсь в “Гритти”. Это, кажется, недалеко от вас? – спросил мистер Гринлиф.

– Нельзя сказать, чтоб совсем рядом, но можно дойти до собора Святого Марка, а потом взять гондолу, – объяснил Том. – Мы пойдем с вами, если вы намереваетесь только взять номер и если в ваши планы не входит побыть некоторое время исключительно с одной Мардж.

Мистер Гринлиф отрицательно покачал головой. Он несколько раз бросил нервный, рассеянный взгляд в окно катера, очевидно считая, что пребывание в незнакомом городе обязывает к этому, хотя ничто не задержало его внимания. Он не ответил на приглашение Тома позавтракать всем вместе. Том скрестил руки, надел маску добродушия и умолк. К тому же сильно ревел двигатель катера. Время от времени мистер Гринлиф обменивался с Мардж замечаниями об общих римских знакомых. Том заметил, что они превосходно ладят, хотя впервые встретились только в Риме.

Они решили позавтракать в неприметном ресторанчике, где-то между “Гритти” и “Риалито”, который специализировался на “дарах моря”. Блюда из них всегда были выставлены для обозрения на длинном прилавке при входе в обеденный зал. На одной из тарелок лежало ассорти из розоватых ломтиков осьминога, которое так любил Дикки, и Том, проходя мимо, не преминул заметить, обращаясь к Мардж:

– Как жаль, что Дикки не может полакомиться вместе с нами.

Мардж весело улыбнулась. У нее в предвкушении еды настроение всегда было хорошим.

Во время завтрака мистер Гринлиф немного оживился, но лицо по-прежнему оставалось каменным. Он все время озирался по сторонам, будто надеялся, что в любую минуту может появиться Дикки. Итальянская полиция, будь она неладна, не нащупала ни малейшей ниточки во всей этой истории, и он пригласил частного американского детектива, который приедет сюда и попытается разобраться во всем на месте.

Услышав это, Том стал жевать медленнее. Он тоже считал, что американские сыщики лучше итальянских. В то же время он осознал тщетность этой затеи. Очевидно, нечто подобное почувствовала и Мардж, ее лицо внезапно потускнело и вытянулось.

– Ну что же, это очень хорошая мысль, – сказал Том.

– А вы высокого мнения об итальянской полиции? – спросил мистер Гринлиф.

– Ну в общем-то – да, – ответил Том. – Кроме того, у их полицейских большое преимущество – они говорят по-итальянски и поэтому могут проникнуть всюду и проверить все подозрения. Надеюсь, тот, кого вы пригласили, говорит по-итальянски?

– Собственно говоря, даже и не знаю, – произнес мистер Гринлиф с таким волнением, будто только теперь осознал свое упущение. – Его фамилия Мак-Карон. Мне сказали, очень опытный.

“Скорее всего, он не говорит по-итальянски”, – подумал Том.

– Когда он приезжает?

– Завтра или послезавтра. Если завтра, мне придется отправиться в Рим, чтобы встретить его. —

Мистер Гринлиф отставил свою телятину. Он почти не притронулся к ней.

– У Тома такой чудесный дом! – воскликнула Мардж, приступив к многослойному пирожному, пропитанному ромом.

Том попытался придать доброжелательность взгляду, которым ее окинул.

“Самые каверзные вопросы, – подумал он, – вероятно, последуют дома, когда мы с ним останемся наедине”.

Он чувствовал, что у Гринлифа было желание поговорить с ним с глазу на глаз, поэтому предложил выпить кофе здесь же, в ресторане, прежде чем Мардж предложит им пить его дома. Ей очень правился кофе, который получался в кофеварке Тома. И все равно, когда они пришли домой, Мардж уселась вместе с ними в гостиной и проторчала здесь целых полчаса. Никакого чувства такта, негодовал Том. И только когда он выразительно нахмурился и посмотрел на лестницу наверх, она наконец поняла намек, прикрыла рот ладошкой и заявила, что пойдет немножечко вздремнуть. Несмотря ни на что, она оставалась в своем обычном, неизменно жизнерадостном настроении и во время ленча болтала с мистером Гринлифом так, будто Дикки конечно же жив, и милый мистер Гринлиф не должен, ни в коем случае не должен так расстраиваться, потому что это может повредить его пищеварению. Тому показалось: она ведет себя так, будто не теряет надежды стать когда-либо невесткой мистера Гринлифа.

Мистер Гринлиф встал и, засунув руки в карманы пиджака, принялся расхаживать по комнате подобно боссу, который собирается продиктовать секретарю письмо. Про себя Том отметил, что он никак не выразил своего отношения к роскошной обстановке дома, даже вроде бы не обратил на нее ни малейшего внимания.

– Ну вот, Том, – произнес мистер Гринлиф со вздохом. – Очень странный конец у всей этой истории, не правда ли?

– Конец всей истории?

– Ну, теперь вы живете в Европе, тогда как Ричард…

– Да, кстати, мы не обсудили еще и такую возможность: а вдруг он вернулся в Америку, – примирительным тоном произнес Том.

– Нет, иммиграционные власти тотчас сообщили бы.

Не глядя на Тома, мистер Гринлиф продолжал мерить шагами комнату.

– А все-таки что вы думаете, где же он все же может находиться?

– Знаете, сэр, он вполне мог поселиться в Италии и укрыться в каком-нибудь отеле, где не нужно регистрироваться.

– А разве в Италии есть отели, где не требуется регистрация?

– Официально таких нет. Но всякий, кто владеет итальянским так же свободно, как Дикки, вполне может ее избежать. Собственно говоря, он вполне мог подкупить какого-нибудь владельца маленькой гостиницы, который поселил бы его у себя, даже если б ему стало известно, что постояльца зовут Ричард Гринлиф.

– И чем же, собственно говоря, он мог бы заниматься? – Мистер Гринлиф неожиданно взглянул ему прямо в глаза.

Том увидел на его лице то же страдальческое выражение, которое отметил при самой первой встрече.

– Ну, просто существует такая вероятность. Это все, что я могу сказать по поводу всего этого. – Том на минуту умолк. – Простите меня, мистер Гринлиф, но я допускаю, что Дикки уже нет в живых.

Выражение лица мистера Гринлифа не изменилось.