– Само собой! – говорю. – Но вы о нем, плохого не думайте. Он сам порой не ведает, что творит, а натура у него добрая. Нет, правда, нельзя же ожидать, чтобы каждый походил на меня. И знаете, я бы попросил вас об одном одолжении: вы уж будьте с дурачком помягче, как-никак он приятель моего друга Билла Глэнтона из Бизоньего Хвоста.

– Я постараюсь, Брекенридж, – тронутая моим благородством, взволнованно ответила она. Я от души поблагодарил ее, а в моей груди неистово забилось большое сердце истинного джентльмена.

Мы с Пемброком углубились в чащу леса. Очень скоро я почувствовал, что за нами следят. Несколько раз до моего уха долетал треск сухих веток под чьими-то осторожными шагами, а однажды мне почудилось, будто за широкий куст юркнула неясная тень. Однако, когда я подбежал к нему, там никого не оказалось, а на сосновых иголках, плотным ковром устлавших землю, не осталось следов. В любом другом месте такие штучки заставили бы меня изрядно понервничать, потому как по земле ходит немало людей, которые не отказали бы себе в удовольствии пустить мне пулю в спину, но я твердо знал, что ни один из них не осмелится показаться на моей территории. Получалось, если кто нас и выслеживал, так наверняка кто-нибудь из родственников, а значит, не было оснований опасаться за шкуру, ведь не станут же они стрелять по своим без предупреждения! Но в конце концов мне это надоело. Я оставил Пемброка в середине небольшой поляны вместо приманки, а сам скользнул обратно в лес. Я решил сделать крюк по лесу вокруг поляны и посмотреть, что это за тип крадется за нами. Но только Пемброк скрылся за деревьями, как раздался выстрел.

Я изготовился было бежать обратно, как вдруг прямо на меня, вопя во все горло, вылетел сам Пемброк:

– Попал! Попал! Я ранил дикаря! – Продираясь сквозь кусты, он нагнул голову. Ничего не видя и не слыша от возбуждения, гость ткнулся башкой прямо мне в живот, да так, что отлетел, будто резиновый мячик, и, описав диковинными башмаками дугу в воздухе, приземлился в кустах.

– На помощь, Брекенридж! – взвыл он. – Скорей распутайте меня! Они уже идут по следу!

– Да кто «они-то»? – спрашиваю я его, выдергивая за ногу из цепких объятий кустарника.

– Индейцы! – взвизгнул он, прыгая передо мной, как сумасшедший, с дымящимся ружьем. – Проклятые краснокожие! Одного я подстрелил! Я вовремя заметил, как он крадется в кустах! Сам видел его ноги! Ей-богу, индеец, и на ногах не сапоги, как у белого, а настоящие индейские мокасины! Тихо! Слышите, как орет?

– Индеец не может так ругаться, – сказал я. – Скорее всего, вы подстрелили дядюшку Джеппарда Гримза.

Наказав гостю не двигаться с места, я помчался через кусты на дикие вопли. Рядом с поляной, у самой кромки леса, я увидел дядюшку Джеппарда, катающегося по земле. Обе руки он крепко прижимал к тому, что находится пониже спины. Роскошные кожаные штаны на нем еще дымились, а словеса повергли бы в ужас любого богохульника.

– У вас неприятности, дядюшка Джеппард? – участливо так поинтересовался я. Это вызвало новый приступ воя.

– Мое тело разрывает страшная боль, – проговорил он сквозь зубы, безжалостно коверка слова, – а ты стоишь и потешаешься при виде моей агонии! И это родная кровь! Ах ты… жопа!!! – закончил он в ярости.

– Бросьте! – возразил я ему. – Из его ружьишка и блохи-то не застрелишь. Дробь не могла уйти глубоко под вашу дубленую шкуру. – Я вытащил нож и начал править его о подошву. – Ложитесь-ка на брюхо, дядюшка Джеппард, сейчас все выковыряю.

– Не прикасайся ко мне, отступник! – злобно зашипел он, с трудом поднимаясь на ноги. – Где мой винчестер? А теперь я требую, чтобы ты притащил этого британского потрошителя сюда. Я должен всадить в него ответный заряд! Запятнана честь Гримзов, а кроме того, испорчены мои новые штаны. Теперь только кровь может смыть позор, нанесенный фамильной чести!

– Да ладно вам! – попытался я его урезонить. Сами виноваты. Нечего было нас выслеживать.

Тут из дядюшки вырвался душераздирающий вопль.

– Это еще почему?! – бушевал он, брызжа слюной. – Неужели человек не имеет права защитить свою собственность? Я присматривал, чтобы ему опять не пришла охота отстреливать хвосты у моих свинок, а он, сукин сын, подстрелил меня, да еще в то же самое место! Знаешь что? Он – сущий дьявол в человечьей шкуре, твой британец, чудовище, которое рыщет по нашим горам и алчет крови невинных жертв!

– Вовсе нет. Просто Пемброк принял вас за индейца.

– А Дэниеля Уэбстера – за кабана, – ехидно усмехнулся дядюшка Джеппард. – Да если его не остановить, он перебьет население Медвежьей речки от мала до велика и все по ошибке, а ты его будешь защищать, да, чего доброго, еще и поможешь! Вот когда дома твоих родичей обратятся в пепел, а пепел обагрится кровью родных и близких – вот тогда, надеюсь, ты поймешь, как допускать к мирным селениям заморского убийцу!

Здесь чувства дядюшки Джеппарда хлестнули через край, и, запустив в рот усы, он принялся ожесточенно их пережевывать. Потом вытащил золотой, полученный за хвост Дэниеля Уэбстера, и швырнул монету к моим ногам.

– Возьми назад свой презренный металл. – Он гордо вскинул голову. – День возмездия маячит у тебя под носом, Брекенридж Элкинс, и томагавк войны справедливо покарает тех, кто в роковую минуту отступился от своих кровных братьев!

– В какую минуту? – спрашиваю, а он мне в ответ только рыкнул и, прихрамывая, скрылся меж деревьев, проскрежетав через плечо:

– На Медвежьей речке еще найдутся люди, способные встать на защиту поруганной старости! А до этого англичанина-убийцы я все равно доберусь, даже если потом мне уже больше ничего не придется совершить в жизни. Ты еще сильно пожалеешь, что водил с ним компанию, дубина ты стоеросовая!

Я вернулся к насмерть перепуганному Пемброку, похоже, всерьез ожидавшему, что вот сейчас из кустов выскочит целое племя индейцев и отберет у него скальп. Я раздраженно сказал недотепе:

– Пошли. Завтра я отвезу вас куда подальше, и вы сможете свободно палить во все стороны, не опасаясь угодить в призового борова или древнего бандита с упрямством осла. Когда дядюшка Джеппард заходится настолько, что начинает швырятьс деньгами, самое время хорошенько смазать винчестеры и затянуть пояс с парой добрых кольтов.

– При чем здесь кольты? – спрашивает он. – Где индейцы?

– Да не было никаких индейцев, черт бы вас всех побрал! На Медвежьей речке о них не слыхали самое малое лет пять или шесть. Они… а, черт! Дюжина чертей! Вперед! Становится жарко! В следующий раз, как приметите что-то необычное, не торопитесь с пальбой, а лучше позовите меня. И запомните: чем больше в мишени будет сходства с волосатым дикарем, тем скорее перед вами один из достойнейших граждан Медвежьей речки!

Уже совсем стемнело, когда, мы вышли к дому дядюшки Сола. Пемброк взглянул вверх на тропу, ведущую к селению, и воскликнул:

– Мой Бог! Это что же – политический митинг? Посмотрите – натурально факельное шествие!