Надо думать, что такое решение совсем не легко далось императору. Разумеется, он хорошо знал наставления своего деда и, наверное, раздумывая над тем, как поступить, перечитал соответствующие страницы трактата «Об управлении Империей». Василий должен был понимать, что подобный шаг будет не просто непопулярным, он вызовет шквал обвинений в его адрес в открытом и злонамеренном неуважении к византийским обычаям и законам, к предписаниям прежде царствовавших василевсов и самого равноапостольного императора Константина Великого. Все те обвинения, которые его дед выдвигал против Романа Лакапина, теперь обрушатся на него, но он уже не сможет оправдаться тем, что якобы неуч и необразован; его, порфирогенита, станут судить строже, нежели узурпатора престола. Всяческие же оправдания его поступка — как, например, то, что в результате такого брака многочисленный и могущественный народ русов сможет приобщиться к христианской вере, станет дружественным по отношению к Империи, что таким образом может быть спасена целостность Ромейской державы, — не будут приниматься в расчет, о чем специально предупреждал в своем трактате Константин Багрянородный.

И тем не менее Василий пошел на предосудительный, с точки зрения византийской морали, но спасительный для него шаг. Разумеется, предварительным условием заключения брака должно было стать крещение Владимира.

«…И заключили они (император Василий и князь Владимир. — А. К.) между собой договор о свойстве и женитьбе царя русов на сестре царя Василия, после того, как он поставил ему условие, чтобы он крестился и весь народ его стран, а они народ великий… И когда было решено между ними дело о браке, прибыли войска русов также и соединились с войсками греков…» — пишет о заключении договора и о последующем прибытии русского войска в Византию Яхъя Антиохийский.

Вероятно, весной-летом 987 года новое посольство отбыло из Константинополя в Киев[61]. На этот раз послы везли с собой официальное согласие императоров Василия и Константина на брак их порфирородной сестры с князем Владимиром Святославичем при условии перехода последнего в христианскую веру.

В свою очередь, Владимир не возражал против крещения. «Я крещусь, ибо прежде испытал закон ваш и люба мне вера ваша и богослужение, о котором поведали мне посланные нами мужи» — как мы помним, эти слова, предназначенные для императоров, вкладывал летописец в уста князя Владимира. (Правда, по летописи, слова эти звучат несколько в ином контексте и произносятся в Корсуни, а не в Киеве; но во всяком случае они верно изображают отношение князя к возможности избрания новой веры.)

Историки попытались отыскать в источниках имя того церковного иерарха, который возглавлял византийское посольство в Киев и который, возможно, и был человеком, обратившим князя Владимира в христианскую веру. Правда, свидетельства источников на этот счет весьма смутны и имя посланника императоров восстанавливается на основе целого ряда допущений и предположений, далеко не очевидных и не бесспорных. Суть их в следующем. Византийский автор начала XIV века Никифор Каллист называет среди епископов, сменивших свои кафедры при императоре Василии II, некоего митрополита Севастии[62] Феофилакта, переведенного императором на Русь. Если принять аргументированное предположение исследователей о том, что Никифор Каллист извлек это известие из источника конца X века (причем восходящего к севастийской митрополичьей кафедре), то получится, что перемещение Феофилакта на Русь произошло между 986 и 997 годами. В таком случае, вероятно, именно об этом Феофилакте рассказывает армянский историк конца X — начала XI века Степанос Таронский, более известный под прозвищем Асохик («певец»), чья «Всеобщая история» является ценнейшим источником по истории Византии в период правления Василия II Болгаробойцы.

Неназванный Асохиком по имени севастийский митрополит (Феофилакт?) был, очевидно, твердым сторонником императора Василия. Он известен своими жестокими репрессиями, предпринятыми в 986 году против армян-монофизитов, населявших Севастию. В результате гонений многие армянские священники были отправлены в оковах в Константинополь, некоторые умерли в заточении; в Севастии была ограничена свобода вероисповедания для армян (в частности, запрещен колокольный звон). Вероятно, сразу же после мятежа Варды Склира, поддержанного армянами Малой Азии, Феофилакту пришлось бежать в Константинополь. Его судьба привлекла внимание армянского историка потому, что, как казалось, митрополит принял заслуженное наказание от Бога за совершенные им насилия. Асохик рассказывает, что оставшийся без кафедры митрополит был послан императором Василием с ответственным и весьма деликатным поручением, касавшимся бракосочетания сестры императоров, — правда, не на Русь, а в Болгарию, — и там принял жестокую смерть. Мы еще остановимся более подробно на этом известии армянского историка, в котором, как можно догадаться, многое спутано и основано лишь на слухах, доходивших до восточных окраин Ромейской империи. Как я полагаю, Асохик в данном случае смешивает Болгарию и Русь.

Итак, митрополит из Севастии мог появиться на Руси летом 987 года[63]. Высокий сан, преданность императору — все это позволяет считать его возможным руководителем Киевской миссии. По-видимому, бывший севастийский митрополит задержался в Киеве. В его непосредственную задачу входили подготовка князя Владимира к принятию христианской веры, оглашение и последующее крещение, которое, таким образом, можно датировать второй половиной 987-го или самым началом 988 года.

Можно предположить, что священники-греки, прибывшие из Константинополя, руководствовались предписаниями Византийской церкви, прежде всего Константинопольского Евхологиона — книги, содержавшей последования совершения таинств, в том числе и таинства крещения. Исследователи, придерживающиеся такой именно точки зрения, пытаются рассчитать и точную дату крещения князя Владимира: в соответствии с византийской богослужебной практикой наиболее подходящим днем для крещения князя мог бы быть день Богоявления (Крещения Господня) 6 января 988 года.[64] Крещению предшествовало оглашение князя — особый обряд христианского посвящения, в результате которого прежний язычник становился новообращенным (так называемым «некрещеным христианином») и получал доступ в христианское сообщество. Между оглашением и крещением должно было пройти определенное время (обычный срок оглашения для принимающих крещение в день Богоявления — начало Рождественского поста, 15 ноября).