Я повторю еще раз, что это лишь предположение, лишь одна из нескольких существующих версий, как мне кажется, лучше других обоснованная источниками — и древнейшими русскими (кроме «Повести временных лет»), и иностранными. Но для того, чтобы принять эту версию, нам необходимо объяснить смысл и происхождение «Корсунского сказания», содержащегося в летописи и в основных вариантах Жития Владимира и совершенно по-другому объясняющего крещение киевского князя. Что же произошло в Корсуни на самом деле? Почему летописец выбрал именно «корсунскую» версию, хотя знал о существовании других? Как вообще она возникла? На все эти вопросы мы постараемся дать ответ в следующей главе. Пока же, по возможности кратко, завершим рассказ о событиях в Византии, где продолжалась жестокая междоусобная война.

Итак, князь Владимир выполнил свою часть обязательств перед императором Василием. Вероятно, летом 988 года русские войска прибыли в Константинополь.

Некоторые арабские историки, писавшие о мятеже Барды Склира и Варды Фоки, но пользовавшиеся информацией из вторых рук (Ибн ал-Асир, ал-Макин), утверждали, будто бы и сам русский «царь» явился в Константинополь во главе своих войск. Это, конечно, ошибка: молчание русских, греческих и первостепенных восточных авторов бесспорно свидетельствует против такого предположения.

Однако незримое присутствие князя Владимира в Царьграде несомненно. Его имя произносилось и греками, поддерживавшими законных императоров, и инсургентами; его интересы, действия и даже одни только намерения непременно учитывались в разворачивающихся событиях. Киев и Константинополь того времени тесно сопряжены друг с другом: все, что происходило в одной столице, вскоре отзывалось в другой.

Русские прибыли в Константинополь морем. Условия навигации на Черном море во все времена были примерно одни и те же: плавание на гребных судах допускалось лишь в ограниченный промежуток времени — с апреля по начало октября. В апреле же вскрывались реки на Русской равнине, и можно было спуститься вниз по Днепру. Плавание из Киева в Константинополь занимало примерно тридцать дней, для многочисленного, вооруженного войска — несколько больше. Следовательно, русская дружина могла появиться в Константинополе не ранее начала лета — вероятнее всего, в июне-июле.

Обычно ее численность определяют в шесть тысяч человек. Эту цифру называет армянский историк Асохик, но говоря вовсе не о событиях 988–989 годов, а о гораздо более позднем времени, когда наемники-русы, оставшиеся на службе у императора Василия, принимали участие в походе в Грузию против царя Георгия I (1000 год); тогда-то их корпус и насчитывал шесть тысяч человек. Но мы не знаем, увеличилась или уменьшилась численность русских за прошедшее время. Однако несомненно, что войско, прибывшее из Киева, было значительным — иначе не имело смысла его посылать. «Все они были большой силы и отваги», — говорит о воинах из Руси арабский историк Абу-Шоджа.

Появление многочисленного войска сразу изменило к лучшему положение императора Василия, хотя вряд ли прибавило ему авторитета в византийском обществе. В Константинополе еще со времен патриарха Фотия русов не любили и боялись. Одним своим именем, заставлявшим вспоминать зловещие слова пророка Иезекииля о «князе Роша и Мешеха» и о «последних временах» царства, они вызывали суеверный ужас. Теперь эти русы находились в самом Царствующем граде (или возле него), и вряд ли их поведение отличалось от обычного, грубого и беззастенчивого, поведения наемников.

Император Василий, однако, не спешил и не сразу бросил прибывшее к нему войско в бой. Русы получили возможность привыкнуть к новым для себя условиям местности, к особенностям боя в составе византийской фаланги. Император объединил их с другими бывшими в его распоряжении войсками из западных провинций Империи, образовав мощный ударный корпус.

Первым сражением, в котором приняли участие посланцы Владимира, стала битва у Хрисопольского холма, на противоположном от Константинополя берегу Боспорского пролива. Обычно ее относят к лету 988 года, но, строго говоря, сражение могло произойти и позже — осенью или даже зимой того же года, во всяком случае, ранее января — начала февраля 989 года.

Ночью войска императора скрытно переправились через пролив. По словам Асохика, они обошли крепость сзади и залегли за окружавшими город холмами. С рассветом со стороны Константинополя показались военные корабли императора. «Крепостные войска при виде этого вышли против них на бой. Тогда сидевшие в засаде за крепостью пошли на них и часть войск Дельфинаса предали мечу, а другую загнали в море». Командующие Хрисопольской крепостью патрикий Калокир Дельфин, а также брат Варды Фоки Никифор попали в плен; Никифора император повелел заковать в цепи и переправить в Константинополь, а Дельфина — повесить (по-другому, посадить на кол) там же, на Хрисопольском холме, на том самом месте, где был разбит шатер мятежников. В руки императора Василия попали и корабли Варды Фоки, базировавшиеся у Хрисополя.

Так в ходе войны произошел перелом. Фоку начали постепенно покидать его сторонники и союзники, в том числе один из грузинских отрядов, посланный к нему незадолго до этого его личным другом курополатом Давидом, правителем Таикским.

Фока все же постарался перехватить инициативу в войне. Узнав о происшедшем, он двинулся к Авидосу, где, напомню, находились верные ему войска во главе с Львом Мелис сином. По-прежнему наиболее боеспособной частью войска Фоки оставались иверийцы. В свою очередь, и Василий во главе своих войск (основу которых составляли русы) выступил навстречу врагу. В боевых порядках занял место и его брат Константин.

Решающее сражение произошло 13 апреля 989 года у Авидоса. Вновь Василий разделил свои войска на две части. Одна из них напала на корабли узурпатора и предала их огню. Сам же император приступил с суши к лагерю противника. Рассказывали, что Фока с презрением отзывался о боевых качествах русов, считая их не способными противостоять его воинам. Но он ошибался. Как и во времена Святослава, русы были сильны своим натиском, способностью опрокинуть противника в прямом, открытом бою. «Едва они высадились на берег, — писал о сражении русов с Вардой Фокой Абу-Шоджа Рудраверский, — и оказались на одной земле с врагом, как разгорелся между ними бой, и победителями вышли русы». Фока предпринял отчаянную попытку спасти положение. Он сам бросился в битву, стремясь любой ценой прорваться к императору Василию и поразить того мечом. Зловещие предзнаменования предшествовали этому: под полководцем оступился сначала один конь, потом другой. Лицо Фоки потемнело, сознание помутилось. Когда он уже был в виду императора, сжимая изо всех сил рукоять высоко занесенного меча, внезапно с ним случился удар, он вывалился из седла и рухнул на землю. Официальный историограф Империи Михаил Пселл полагал, что причиной случившегося стала икона Божьей Матери, которую император Василий в тот момент держал в руках. Но, вероятно, все объяснялось проще и прозаичнее: накануне сражения великий муж был отравлен своим слугой, которого удалось подкупить императору Василию. (Подробности приводит в своей хронике византийский историк конца XI века Иоанн Скилица.)

Гибель полководца разом положила конец сражению. Его войска частью бежали, частью сдались в плен. Поверженное тело Варды было расчленено победителями. Отрубленную и надетую на копье голову по приказу императора доставили в столицу и торжественно пронесли по улицам, а затем отправили к оставшимся мятежникам в Малую Азию.