— Ничего хорошего. Их главная говорила прямо с АлеДми и попутно закрывалась от нас, чтобы не болтали. Они же все сплошь засекреченные. Но даже я чувствовала…

Она снова замолчала.

— Что? — не выдержала я. — Что ты чувствовала?!

— Ужас, — Вел сглотнула, и я с удивлением заметила, что на глазах у нее выступают слезы, — ужас как в детстве, когда тебя одну запирают в темной комнате ночью, и ты слышишь шорохи, которых НЕ ДОЛЖНО БЫТЬ.

У меня по спине побежали мурашки, а кожа натянулась так, что я вскрикнула и прижалась спиной к холодной стене.

— Стоп, — я вытянула вперед руку и помотала головой, — еще пара минут такого же разговора — и я превращусь. Тебе тут нужна летучая мышь?

— Нет, — Вел через силу хихикнула. Я была ей благодарна.

В зал мы вошли вместе, но все же на некотором отдалении — понимая, что обе психанули, мы все равно избегали смотреть друг другу в глаза.

Это было большое помещение с неожиданно низким навесным потолком и четырьмя дверьми по бокам, сквозь которые медленно стекались те, кого можно было для обобщения назвать «народом». Два широких прохода делили на три части ряды удобных мягких кресел с откидными сиденьями, часть из которых уже была занята; впереди виднелось небольшое возвышение с трибуной без микрофона, а за ним — неплотно закрытая дверь.

Я ожидала увидеть тут столпотворение, но, к моему удивлению, никто не стремился войти побыстрее, да и выражения тревоги я не увидела ни на одном лице, кроме своего.

— Они что, вообще не волнуются? — прошептала я, придвигаясь к Вел и продолжая разглядывать разношерстную толпу.

— Пофигисты и опаздуны. Чисто человеческая черта, — по голосу было понятно, что эмпат поморщилась. — Никогда не могут прийти все вместе и вовремя. На конец света — и то опоздают. Этого у них не вытравить, сколько бы лет они уже ни были нелюдями. А те, кто никогда людьми и не был, заразились от брата нашего хомо сапиенса.

Я оглянулась на Вел, стараясь не слишком откровенно ухмыляться.

— Ты говоришь так, будто сама не человек!

— Ну, видишь ли, — она сморщила нос и почесала переносицу, — моя повышенная эмоциональная чувствительность, будем называть это так, на самом деле является следствием некоего сбоя в организме, добавившего пару-тройку лишних нервных окончаний или хромосом. Короче говоря, я выхожу за рамки допустимых для человека погрешностей. И мне намного приятнее думать, что я не человек, поверь мне.

Я уже открыла было рот, чтобы поинтересоваться, чем же ей так не угодили люди, но Вел дернула меня в сторону, указывая на свободные места.

Я так и не переставала вертеть головой и глазеть по сторонам. Вряд ли когда-нибудь еще мне представится возможность посмотреть на всех участников Института сразу!

— Как думаешь, здесь все? — прошептала я, разглядывая группу женщин через проход от нас. Они выглядели странно до крайности и больше всего напоминали киношных цыганок, если бы те из всех цветов выбрали только черный.

— Едва ли, — Вел проследила за моим взглядом, — нравятся?

— Да! — Я с восторгом следила за ними, громко смеющимися, являя миру ровные белые зубы, и закидывающими головы с длинными, черными, ничем не схваченными волосами. Женщины разговаривали в полный голос, но ни слова было не понять — у них был какой-то свой, гортанный, немного каркающий язык. Я с удивлением заметила, что они совершенно не жестикулировали, хотя речь отличалась эмоциональностью. Но их руки! Унизанные широкими браслетами чуть ли не до локтей, они спокойно лежали на подлокотниках, а холеные кисти с длинными пальцами в ошейниках колец лишь легонько царапали обивку. На многих были кружевные перчатки до локтей без пальцев, и украшения были надеты прямо поверх ткани.

Одна из них, переговаривающаяся с соседкой, сидящей на ряд позади, вдруг вскочила с хохотом и в едином движении запрыгнула на сиденье своего кресла, обняв руками спинку совсем как школьница. Ее длинная юбка на какое-то мгновение взметнулась, и я с удивлением увидела высокие, за колено, сапоги почти без каблука. Они как-то совершенно не вязались с легкомысленным стилем всей остальной одежды — особенно со сползающей то с одного, то с другого плеча рубашкой, просто завязанной под грудью.

Видимо, я вылупилась как-то уж особенно откровенно, потому что Вел дернула меня за рукав, прошипев «Хватит!», но было уже поздно. Одна из женщин, та, что сидела в центре, сначала коротко прикрикнула на разбаловавшуюся товарку, а потом перевела взгляд на меня.

Ничего даже не было в этом взгляде такого особенного, как и в выражении лица. Но меня вдруг продрало холодом вдоль позвоночника. Я смотрела и смотрела в ее глаза — черные, с неразличимым зрачком. Такие большие… Во мне не оставалось ничего, тело куда-то исчезло, а я вся устремилась вперед, туда, к этим глазам…

Женщина вдруг скривила рот — кроваво-красные губы некрасиво изогнулись, стирая с ее лица всю притягательность, — и меня будто швырнуло обратно в кресло. Я непонимающе хлопала глазами, тяжело дыша, и все еще не могла сразу оторвать от нее взгляда.

— Нелюдь, — утвердительно произнесла она с легким оттенком презрения. И, несмотря на гвалт в зале, я четко расслышала ее слова.

Не успев даже понять, что делаю, я, как провинившаяся школьница на уроке, бездумно и почти виновато кивнула.

Женщина фыркнула и отвернулась, продолжая прерванный разговор со своей соседкой.

— Поздравляю, — ядовито прошипела Вел у меня над ухом, — ты только что познакомилась с ведьмами буквально вплотную. У тебя талант влипать в проблемы?

Я вспомнила первое нападение на себя, потом второе, когда Оскар и Шеф едва успели спасти меня, — и кивнула.

— Что это было? — пораженно прошептала я, стискивая пальцами виски — у меня начиналась адская мигрень.

— Зачарование, — Вел поморщилась, — как филолог могу сказать тебе, что звучит просто отвратительно, но суть передает. Была бы ты человеком… — Она сделала паузу: — В общем, хорошо, что ты не человек.

Я недоверчиво покосилась на эмпата… и тут до меня дошло.

— Ведьмы?! — Я чуть не подскочила на кресле. — Что, настоящие?!

Вел закатила глаза:

— Боже, почему ты дал оборотням вторую форму, но забрал мозги? — риторически вопросила она перегоревшую лампочку на потолке. — Ты можешь не орать так, а?

— Да-да, — я виновато закивала и перешла на шипение, которое искренне считала шепотом: — Настоящие, что ли?

— Нет, елы-палы, игрушечные! — Вел всплеснула пухлыми руками. — Конечно, настоящие, а какие еще?

— Я думала, их не существует…

— А я думала, оборотней не существует! — передразнила меня Вел, скорчив рожицу, и постучала пальцем с коротко остриженным ногтем мне по лбу. — Крылья отращивает чуть что, а еще думает, что чего-то в этом мире не существует!