– Все правильно, преступницы не ожидали, что жертва закрутит роман, и уж никак не предполагали, что в игру включатся «конкуренты».

– Конкуренты? А разве Катя и Вовик не случайно ограбили Лику? – удивилась я.

– А разве не вы мне говорили, что Лику перепутали с Софьей Андреевной? – напомнил нам Воронков. – Одна Иванова и другая носит ту же фамилию. А дело было так. В антикварном магазине работает младшим продавцом Катина подруга, Мила. То, что Катя Деревянко – клофелинщица со стажем, для вас теперь не секрет. В шестнадцать лет ее даже привлекали к уголовной ответственности, но тогда ей удалось выкрутиться. Кстати, Антошкина хорошо помнит и это дело и Катю, тогда носившую другую фамилию. Знает она и Краюшкина. Но Леопольда Ивановича оставим в покое, похоже, с прошлой жизнью он завязал. Вернемся к кате. Девица, надо сказать, очень мутная. Травку покуривает, не исключено, что употребляет наркотик. Мила – ее подруга и напарница. От случая к случаю, девушки промышляют тем, что подсаживаются в ресторанах к мужчинам, предлагают хорошо провести время, подмешивают к вину клофелин, а потом обирают до нитки. Так вот, Мила случайно подслушала разговор Софьи Андреевны с Инессой Павловной и тут же позвонила подруге, мол, есть такая клиентка Иванова, которая в скором времени собирается посетить Италию, для того, чтобы продать весьма ценные рисунки, путевку закажет в туристическом агентстве «Пилигрим». «Прибыльное дельце, – напутствовала подругу Мила. – Это тебе не иконы на доске. Рисунки можно легко провезти в обычном чемодане. Не продашь там, привезешь обратно. Здесь коллекционерам задвинем. Действуй». После разговора с Милой Катя записала себя и мужа в группу, которая отправлялась в Италию по маршруту Рим – Флоренция – Милан.

– Но у нас было две Ивановы. Почему Катя выбрала именно Лику? Она не знала, как зовут знакомую Инессы Павловны?

– Не знала. Софью Андреевну в магазине все за глаза звали Ивановой, иногда – генеральшей. Кате пришлось выбирать из двух Ивановых. В ее понимании Лика больше походила на роль генеральской вдовы. Мила сказала, что вдова была намного младше мужа. Лике около тридцати лет. Сейчас часто тридцатилетние красавицы выскакивают замуж за богатеньких старичков. К тому же с Ликой Кате и ее мужу проще было найти контакт из-за небольшой разницы в возрасте.

– Ошибочка вышла, – не без удовольствия заметила Алина.

– Да, вышла ошибка, – вслед за ней повторила я. – Папку у Лики они не нашли, но не факт, что они не полезли бы за ней к Софье Андреевне. Кате и Вовику изрядно мешали Нонна Михайловна и Леопольд Иванович, те постоянно толклись рядом с Софьей Андреевной.

– Думаю, Деревянко предпринимали попытки. Помните, что нам Веня рассказывал? – воскликнула Степа. – Катя, якобы хотела испугать Славского! Не к Славскому она лезла, а хотела заглянуть в номер Софьи Андреевны! Фамилию Славского она назвала только потому, что та ей первой пришла в голову!

– Знала, из-за чего рисковала, – сквозь зубы процедила Алина, – если с одного этажа на другой этаж по простыням скакала.

– Я думаю, Катя была под кайфом, потому и не боялась упасть. Веня говорил, что выглядела она в ту ночь весьма странно, как будто ей все было по барабану, – вспомнила я о странностях Катиного поведения.

– Но если Деревянко охотились за папкой, то зачем они фотоаппарат у Лики стянули? – спросила Алина.

– Папку с рисунками они не нашли, но не уходить же с пустыми руками? Как говорится, с паршивой овцы хоть шерсти клок. Вот и взяли цифровой фотоаппарат. Кстати, а зачем вы у Антошкиной фотоаппарат свистнули? – поинтересовался Воронков.

– Мы его не свистнули, а взяли как вещественное доказательство, – в свое оправдание сказала Алина. – Мы ведь и ее подозревали. Уж странно она себя вела. Теперь-то конечно, понятно почему, – вздохнула она. – А фотоаппарат вот, – Алина вытянула из сумки цифровик. – Не сочтите за труд, Сергей Петрович, передайте Антошкиной. Ну и, – она замялась, – извинитесь за нас.

– Передам. Вот, пожалуй, и все. Папку с рисунками изъяли у Шматко на таможне. Она не успела ее ни продать, ни пообщаться с искусствоведом Лоретти. Думала продать ее здесь. Кстати, среди клиентов банка много состоятельных людей, коллекционеров, которые с радостью купили бы у нее папочку с рисунками.

Алина довольно кивнула головой:

– На это мы и рассчитывали, когда в последний день не дали нашим туристам ни одной свободной минутки. Вот что значит правильно выбранная стратегия!

– А как же Славский? – спросила я, наперед зная, что Воронков сейчас обвинит нас в непроходимой тупости. Вроде бы все выяснили, а мы журналиста опять тащим на роль преступника. – Через Куропаткина он просил Веронику достать ему путеводители музеев, в которых экспонируются работы Леонардо да Винчи. Музей науки и техники Леонардо да Винчи вообще по теме.

– Господи, за что?! Общаться с этими дамочками – такое испытание для нервной системы! У Славского два высших образования! Он историк и журналист. Еще он заочно учится в аспирантуре. Тема его будущей диссертации что-то там о многогранности таланта великого итальянца. Хотите знать точно – спросите у самого Славского. Вопросы есть?

– Нет.

– А у меня есть. Вы мне подарок привезли? – спросил Воронков, нервно постукивая кончиками пальцев по столу.

Я переглянулась с Алиной. В суматохе последнего дня мы забыли о подарке для майора. Как неловко!

– Конечно, – воскликнула Степа и выставила на стол перед Воронковым бутылку кьянти, упакованную в фирменную бумажную сумочку и пакетик со сдобными ореховыми сухарями. – Это знаменитое итальянское сухое вино кьянти. Итальянцы его пьют со сладкими сухарями. Пейте, Сергей Петрович, от этого вина только польза. Пейте и нас вспоминайте.

– Вас разве забудешь? – без злости сказал Воронков.