– Слушаю.

Голос Лотеску заставил вздрогнуть. Совсем о нем забыла!

Рассказала о находке и коротко поделилась выводами.

– Шайтан! – реакция выдалась немногословной, но емкой. – Сейчас вернусь. Никуда не суйтесь!

Ощутила легкий укол совести за то, что испортила чужой вечер. Лотеску, наверное, даже выпить толком не успел. Как оказалось, это не помешало ему привести бутылку с собой. Интересно, с какой скоростью начальник гнал по ночному Штайту? Чуть не облегчил противнику задачу, ничего бы инсценировать не пришлось.

– Так, открывайте, – начальник предупредил о своем появлении звонком.

Выбралась из ванной и впустила. Лотеску стремительно втолкнул в небольшую прихожую и, отобрав пластину, запер дверь. Всучил оторопелой мне бутылку «для нервов» и усадил на диван. Как заправский официант, начальник откупорил вино, извлек из бара два бокала и разлил напиток. Рубиновый, густой, он пах виноградом. Хассаби опорожнил фужер залпом, оставил на столик и принялся за поиски. Он действовал мастерски, ловил «жучки» помехами диктино и быстро обезвредил три прослушки.

– Вроде, все, – сообщил Лотеску, швырнув добычу на стол. – Не беспокойтесь, отключил. Может, конечно, на люстре или на шкафу остались, но я туда не полезу. Наверняка ставили под видом прислуги, узнайте, кто убирал номер.

– У вас искать будем?

– Будем, – кивнул начальник и посетовал: – Веселенькая ночка!

Пожала плечами и пригубила вино. Оно обволокло горло, спокойствием растеклось по жилам.

А ведь действительно, рано сдаваться, переиграем поганца. Из принципа, чтобы не остался безнаказанным. Некоторые полагают, будто высокий пост – разрешение на любые злодейства.

– Так, Магдалена, идемте.

Встрепенулась, встала, потом вспомнила про бутылку.

– А вино?..

– Не время для гулянок, – начальник говорил так, словно предлагала ему уйти в запой. – С утра доклад королю.

– Отменить никак нельзя?

Глупый вопрос, но не сможет ведь выступать. А если сможет, весь день проходит «вареной рыбой».

Лотеску глянул, как на дурочку, и посоветовал загодя подготовить наряд.

– Расспросы и допросы оставим на завтра, сейчас «жучки». Спать одна боитесь?

При других обстоятельствах сочла бы фразу предложением секса, однако теперь она звучала как проявление дружеского сочувствия. Да и во взгляде хассаби ничего такого не читалось, только беспокойство и сосредоточенность.

Пожала плечами.

– Не боюсь.

Заманчиво, конечно, тревожно, но как-нибудь.

– Тогда надежно закройте все двери. Оружие есть?

Покачала головой и засомневалась, не напроситься ли к начальнику на ночь. Никаких романтических поползновений, сугубо вопрос безопасности. Про оружие просто так не спрашивают, значит, не у страха глаза велики, а у кое-кого намерения серьезные.

– Полагаете, нас устранят?

Мысленно перебирала доступные виды самодельных средств обороны: расческа, баллончик, разбитый бокал, бутылка, стул, штопор. Негусто! Если некто добыл пластину служащего гостиницы, для него не составит труда проникнуть в номер, никакие щеколды не помогут. Выходит, спать нельзя. Придется держать под рукой диктино и надеяться на расторопность блюстителей порядка.

– Допускаю, – смягчил перспективы Лотеску. – Я всегда рассматриваю наихудший вариант развития событий. Вот, Магдалена, – он перешел в атаку, – если бы вы окончили курсы, смогли бы себя защитить.

Ну да, хассаби в свое время подписал разрешение на пользование парциленом, велел меня обучить, чтобы не стала очередной жертвой некроманта, но не срослось, не пошла. Теперь жалела.

Промолчала и вслед за начальником вышла в коридор.

– Огнемобиль? – озвучила еще одно место, где могли установить прослушку.

– Уже.

Мне показали блестящую «петельку».

Хорошо постарались, переиграли по всем статьям!

Приглушенно горели светильники, гостиница тонула в полумраке.

Придержав за локоть, Лотеску потянулся к поясу и достал парцилен. Он холодно блеснул в мягком свете лампы. Щелкнул предохранитель, пальцы умело сжали рукоять. Ствол пока смотрел вниз.

– Вот так, – кивнул начальник и кивком предложил двигаться дальше. – На всякий случай.

В голову лезли десятки каверз и способов убийства. Например, перерезать трос подъемника. К счастью, злодеи мысли читать не умели, и мы благополучно добрались до шестого этажа.

Шаги гулко отзывались в тишине, от них по телу разбегались мурашки. Идеальные декорации для книг ужаса! Тенью ступала за Лотеску, который, как заправский ликвидатор, «сканировал» пространство.

Но вот и дверь номера.

Тихо пиликнул замок, пустив внутрь.

Начальник резко распахнул дверь и прижался к дверному косяку, чтобы уйти с линии возможного выстрела. Однако убивать нас никто не спешил и, обследовав подозрительные места, хассаби поставил парцилен обратно на предохранитель и кинул на столик в гостиной.

С опаской обошла оружие и предложила начать со спальни – излюбленного места для шпионажа.

– Думаете, рассчитывали на очередную пикантную запись? – усмехнулся Лотеску.

– Или на обсуждение секретов после бурного секса.

Остановившись на пороге, осматривала отделанную в коричнево-белых тонах спальню. Несмотря на внешнее спокойствие, ощущала неловкость. Мало ли, вдруг у начальника личные вещи разбросаны?

– Бурного? – глаза хассаби блеснули. – А вы проверяли?

Он рассчитывал смутить, но не вышло.

– Сами показывали, хассаби, – невинно захлопала ресницами и направилась к кровати. Раз уж пошли шутки на интимные темы, с нее и начнем. – И рассказывали.

В комнате воцарилась гробовая тишина.

Неужели опять оступилась? Но Лотеску ведь разрешил! Безусловно, в общении с начальством фривольные фразы недопустимы, только подобное в адрес подчиненных тоже не норма. Сколько раз хассаби оценивал брюки, юбки, игриво предлагал скрасить одиночество – так, без намеренья переспать.

Искоса глянула на хмурого Лотеску и догадалась: его смутил намек на изобразительную карточку из гостиницы. Вот ведь, мужчина – и стесняется! На меня не смотрит, уставился на шкаф.

– Эм, скажем, это не мое типичное времяпрепровождение.

Он оправдывался!?

– Какая разница, хассаби, что думает секретарь! – легкомысленно заметила я, чтобы замять щекотливую ситуацию. – Женской фантазии любой писатель позавидует.

В таких случаях лучше свести все к шутке, сделать предмет разговора незначительным, чтобы собеседник перестал испытывать неловкость. Да и сама мучилась, сто раз прокляла язык без костей.