Я говорю ему.

Ах, вы доктор Аси Каминка? Как поживаете? Я – приятель Цви, Рафаэль Кальдерон. Ваша сестра и ваш отец звонили недавно из Хайфы с последними новостями. Могу ли я чем-то быть вам полезным? Не хотите ли вы на время остановиться у нас перед поездкой в Иерусалим?

Это человек, который доставил вчера Цви в больницу к матери. Еще один участник нашего пиршества.

Я вешаю трубку.

Темнокожая девушка в шортах и на высоких каблуках, скорее всего шлюха, низким голосом разговаривает на углу улицы с человеком из телефонной будки, продолжающим смотреть на меня с дружеской улыбкой. Автобус на Иерусалим уже отбыл. Следующего ожидает запоздавший пассажир, заросший густой бородой, явно ультрарелигиозного вида. В руках у него чемодан, перетянутый веревкой. Я пошел добыть какой-нибудь еды, купить порцию фалафеля, вложенного в питу, и бутылочку сока. Коротышка из будки продолжает почтительно улыбаться мне, не спуская с меня глаз. Уморительно раскрашенная пара девиц в блестящих кофтах из сверкающего люрекса, покручивая сумочками, направляются к нему. Я стою у фалафельной среди мусорных баков и жадно откусываю от питы, набитой дополна маринованными овощами, мой саквояж отдыхает у моих ног, и на него из питы капает сок квашеной капусты пополам с жидковатой тхиной, а ведь внутри портфеля – мои лекции. На часах уже восемь, уже несколько недель, как я не был в Тель-Авиве… почему бы не воспользоваться возможностью и не встретиться со старыми друзьями, с которыми я мог бы поговорить о моих идеях? Внезапно у меня исчезает желание как можно скорее очутиться дома. Я вытер лицо бумажной салфеткой и купил новую пачку сигарет, испытывая необоримое желание простого человеческого общения на этой ничейной земле вне времени и пространства. В родном моем городе, который всегда со мной и во мне. На мгновение я подумал о тех душевнобольных, среди которых я так храбро сегодня держался, какое присутствие духа сохранил и продемонстрировал неожиданно для самого себя в их окружении, и о том сладострастном ощущении, которое испытал от мягкого прикосновения блондинки, обволакивавшей мое тело. Возможно, мне следовало бы позвонить Штерну. Старинный друг, некогда учившийся со мной вместе и изучавший сейчас тот же, что и я, период истории в Тель-Авивском университете; мне до сих пор не удавалось как следует расслабиться во время разговора с ним по междугороднему телефону, из Иерусалима, я шарю по карманам в надежде найти асимон – жетон для телефона-автомата, но усилия мои безуспешны. Ни-че-го. И тут же не сводивший с меня глаз коротышка почтительно протягивает мне металлический кругляш, решительно отказываясь взять у меня его стоимость.

– Вы меня просто оскорбляете…

Он произносит это низким, тихим, но непреклонным голосом. Кто он? Судя по толстой золотой цепи, болтающейся на шее, – наркоторговец или сутенер. Ладно. В конце концов, это не мое дело. Я возвращаюсь обратно к телефонной будке и открываю толстую телефонную книгу-справочник, прикованную железной цепью к стене. Последние страницы отсутствуют – похоже, их кто-то просто вырвал. Во всяком случае, все, что начиналось на букву «Ш», отсутствует начисто. Я чертыхаюсь и бросаю поиски. Железная цепь насмешливо бренчит. Достаю сигарету и ищу зажигалку или спички… Разумеется, их нет. Но коротышка никуда не исчез, он тут как тут, и в кулаке у него уже трепещет огонек. В то же мгновение он протягивает его мне.

– Вы что-то ищете? – спрашивает человечек. – Может быть, я могу вам помочь?

– Нет, спасибо. Кто-то порвал телефонную книгу.

– Вы, наверное, хотели позвонить своей девушке…

– Простите?

– Я сказал – если это девушке…

– Нет. Это не девушка.

– Потому что если с этой не получается, у меня есть для вас другая. Она здесь… совсем рядом. И она будет рада вашему звонку. И будет вам очень рада. – Он кивает в сторону двух красоток, неутомимо помахивающих своими сумочками.

– Ну как?

– Нет, спасибо.

– Она просила меня передать вам… Вы – это то, о чем она мечтает. Сама она не решается к вам подойти – такая она стеснительная.

– Я тронут. Нет. Но в любом случае – спасибо. – И я улыбаюсь. Он говорит об этой паре так, словно они составляют одно целое.

– Если вам кажется, что она слишком высокого роста для вас… или слишком мускулистая… или еще что-то в подобном роде… уверяю вас, есть множество других возможностей.

Он произносит все это быстро, проворно, деловым, убеждающим тоном.

– Дело не в этом. В настоящий момент я…

– Потому что у меня есть еще пара других. Вы только скажите, что вы ищете… объясните, чего бы вы хотели… предпочитаете… скажите это мне, и я… у меня есть фантастический выбор… здесь, неподалеку… просто рядом. Отличная девочка, просто конфетка, молоденькая… живет в соседнем подъезде… она тебе понравится… практически она почти еще ребенок… может быть, она еще девственница… просто уверен, что так оно и есть… высший класс…

И он кладет дружеским жестом теплую руку мне на плечо. Я вздрагиваю.

– Что-то в вас есть такое, что мне понравилось с первого взгляда, – говорит он. – С той первой минуты, как вы появились на станции. Вам стоит только сказать мне слово… сказать, чего вы хотите. Сделаю для вас все. Почему бы нам не выпить не спеша по чашечке кофе, а потом поглядеть на то, что я могу вам показать? Куда, вы сказали, вам надо попасть? Автобусы ходят допоздна, я говорю с уверенностью, потому что я здесь днюю и ночую. И если вы даже пропустите последний… Я доставлю вас домой на моей собственной машине. Пойдемте… вы можете просто посмотреть… разрешите мне продемонстрировать, что такое настоящий сервис. В вас есть что-то такое, что мне ужасно нравится. Не бойтесь… это все честно… никаких обязательств, никаких денег… я только покажу вам товар… это не будет стоить вам ни цента…

Он говорит негромко, доверительно, убеждающе. Я теряю ощущение времени и места. Где я? Где мой дом? Где Дина? Пусть она дожидается меня. Хотя скорее всего она отправилась спать в родительский дом.

– Ну так как насчет чашечки кофе?

– Только если я заплачу за него. – Эти слова сорвались с языка помимо моей воли.

Он улыбнулся, абсолютно удовлетворенный:

– Что касается кофе… это как лекарство, верно. Вы командуете парадом. Не думайте, что я на вас нажимаю. Я ни на кого не нажимаю. Никогда. Это как разглядывание витрины… представьте себе, что вы разглядываете витрину.

Кофе появляется мгновенно. Я крепко держу в руках чашку, глоток чего-то горячего сейчас мне совершенно необходим.

Невысокий подросток бежит ко мне и моему новому знакомцу с каким-то сообщением. Его в этом кафе, похоже, знают абсолютно все. Из музыкального автомата потоком льется греческая музыка. Это сиртаки. Он закуривает длинную сигарету и предлагает мне такую же. Я отказываюсь. Его лицо испещрено морщинами. Я не могу определить, откуда его акцент. Он начинает говорить со мной с тактичной доверчивостью: