Двадцать первого октября двое великих королей встретились в Сэндингфилде на границе Английского анклава и французских земель. Ни единой женщины на этом свидании монархов не должно было быть, но нам позволили наблюдать, как король Генрих выезжает из Кале. В лучах неожиданно яркого осеннего солнца он являл собой необыкновенно величественную фигуру. На темно-красном бархатном камзоле короля сверкали драгоценности и жемчуга. Сопровождали английского властителя сто сорок дворян и сорок стражников.

Миледи маркиза смотрела вслед королю и его эскорту, пока они не скрылись из виду, а потом со вздохом повернулась к своим придворным дамам. Ей предстояло пережить четыре долгих дня в ожидании возвращения Генриха.

— Как жаль, что его величество забрал с собой всех мало-мальски интересных джентльменов, — пожаловалась она своей сестре.

— А ты не находишь юного Генри Фицроя интересным? — поддразнила Анну леди Мэри, указывая на герцога Ричмонда, незаконного сына короля от Бесси Блаунт. Мальчику было всего тринадцать лет, и король намеревался представить его Франциску, когда оба монарха вернутся в Кале. Пока же мальчика оставили с женщинами.

— Мы должны подумать о том, чтобы женить его на одной из наших кузин, например на леди Мэри Говард, — тут же начала строить планы миледи маркиза.

Одна из фрейлин Анны, Бесс Холанд, стоявшая рядом со мной, рассмеялась:

— Представляю, как это обрадует высокочтимую и благородную мать леди Мэри!

На лице Анны появилась довольная улыбка, как у кошки, добравшейся до миски со сметаной. Королевская фаворитка обожала устраивать браки, хотя день ее собственной свадьбы так пока и не был назначен.

Леди Мэри Говард была сестрою того самого графа Саррея, чьей женитьбе на леди Фрэнсис де Вэр маркиза весьма способствовала. «Действительно ли Анна так любит устраивать чужую жизнь, — подумала я, — или ей доставляет удовольствие досаждать герцогине Норфолкской, ее тетке по мужу, которая из чувства верности королеве Екатерине отказалась оставаться при дворе, когда законная королева была отправлена в ссылку своим супругом». В одном я была уверена: Бесс Холланд получила место в свите Анны только потому, что последней хотелось позлить герцогиню — сия новоиспеченная фрейлина много лет была любовницей герцога Норфолка.

Мне нравилась Бесс — возможно, потому, что она, как и я, воспитывалась в деревенском поместье, среди сельских дворян, и не задирала нос. Подобно Анне, она стремилась к богатству и не скрывала, что хочет обеспечить себя на случай, если прискучит герцогу. Подобно сороке-воровке Бесс обожала все яркое и блестящее, отдавая явное предпочтение драгоценностям. При этом по натуре мисс Холланд была девушкой жизнерадостной и веселой, большой любительницей всевозможных развлечений. Впрочем, такими же были и две другие фрейлины, с которыми я делила как обязанности, так и часы досуга: Энн Гейнсфорд и Энн Сэвидж. Мне приходилось соблюдать осторожность, общаясь со всеми ними, потому что они долгое время служили леди Анне и были верны ей. Впрочем, эти обе Энн в подруги и не набивались. Надо отдать им должное, они и не насмехались надо мной, и не кичились своим положением, что меня вполне устраивало.

Двадцать пятого октября оба монарха въехали в Кале. Их вышли встречать все — от слуг в коричневых ливреях и красных шляпах до солдат в красно-синих мундирах. Король Англии был одет с немыслимой роскошью — поверх украшенного рубинами и алмазами камзола был наброшен парчовый плащ, казавшийся сделанным из чистого золота. Когда кавалькада всадников въехала в город, три тысячи орудий дали одновременный приветственный залп, оглушивший всех нас. Короля Франции с почетом сопроводили в Стейпл-Инн на главной площади Кале, где он должен был ночевать, однако, надо признаться, выглядел правитель Франции не столь представительно на фоне своего английского собрата.

В тот же вечер король Франциск отправил мэра Парижа к леди Анне с подарком — огромным бриллиантом. Маркиза была заметно польщена таким знаком внимания, но этот подарок не мог сгладить того прискорбного для ее гордости факта, что ни одна из благородных французских дам не сопровождала Франциска в Кале. Соответственно, как того требовал этикет, все дамы и девицы в свите короля Англии должны были держаться на вторых ролях.

В воскресенье, двадцать седьмого октября, король Генрих давал большой пир в Казначействе. Перед тем как торжественно встречать на правах хозяина своего союзника, он пришел в покои леди Анны. Маркиза радостно его приветствовала.

— Это — знаменитый рубин Черного Принца?[114]— спросила она, указывая на огромный красный камень размером с гусиное яйцо. Он был частью ожерелья, состоявшего из крупных рубинов, подобранных одна к одной жемчужин и сверкающих бриллиантов. Красота его почти затмевала великолепие пурпурного наряда короля, шитого золотом.

— Да, это тот самый камень, — с улыбкой ответил король своей возлюбленной.

Я украдкой наблюдала за его величеством, пока он тихо беседовал с леди Анной. Даже не будь он королем, он все равно был мужчиной, притягивающим к себе сердца. Он казался благородным рыцарем из тех старинных легенд, которые я так любила пересказывать. В нем были величие и утонченность, сила и царственность. Признаю, что я, как, наверное, любая женщина при дворе, была немного влюблена в нашего монарха.

Как только король вышел из покоев леди Анны, началась суета, обычно предшествующая каждому дворцовому празднику, а сейчас удесятеренная в связи с важностью момента. Для вечернего маскарада были сшиты роскошные костюмы свободного покроя из золотой парчи со вставками из золотого кружева. Они дополнялись одеваемыми сверху перевязями из малинового атласа, расшитыми серебром. Одно из этих драгоценных платьев предназначалось для маркизы, остальные — для шести придворных дам, которым выпала особая честь сопровождать леди Анну в Кале и участвовать в вечернем пиршестве. Ими были леди Дороти Говард, дочь деда леди Анны от его второго брака, в замужестве графиня Дерби; леди Лайл, жена виконта Артура Плантагенета, побочного сына короля Эдуарда IV; виконтесса и дочь барона леди Джейн Рочфорд[115], жена Джорджа Болейна, брата леди Анны; леди Фицуолтер, сестра графини Дарби, супруга барона, которому предстояло наследовать графский титул; леди Мэри Рочфорд, дочь графа, и, наконец, Элизабет Уоллоп. Ее отец, как и мой, был простым рыцарем, но замужем она была за английским послом во Франции.

Поскольку столь знатные особы даже на маскараде не могли передвигаться без почетного эскорта, мы — четыре фрейлины — должны были сопровождать их. Мой костюм был сделан из малинового атласа с накидкой из темно-зеленого льняного батиста.