– Генерал Кравцов Аристарх Викторович.

М-да, хитрый жук. Надо же, как он по всей форме доложился. Теперь просто именем не обойдешься… Но так как я жениться на генерале не собираюсь, то и представился без особой похвальбы своими подполковничьими погонами:

– Капитан Лисов Илья Иванович.

Аристарх Викторович удовлетворенно кивнул и, глядя на мои покрытые свежей коростой пальцы, поинтересовался:

– Вы не ранены?

– Нет, только сильно побит, но без особых повреждений.

Потом генерал пригласил в дом, где, оценив мой прикид, предложил помыться и переодеться. Я на это с радостью согласился. После водных процедур меня осмотрела какая-то миловидная женщина, бывшая, как она сказала, в далекой юности сестрой милосердия. Выяснилось, что общие повреждения организма оказались несколько сильнее, чем предполагалось. Помимо сотрясения мозга и сильно изрезанных рук, были треснуты или сломаны два ребра. То-то думаю – дышать больно. До этого рассчитывал, что это просто ушиб, но, видно, об ту хреновину под водой приложило так удачно, что ребра хрупнули. М-да… Только все равно – легко отделался. В МИ-6 из русского офицера вообще отбивную бы сделали, а так всего пара костей пострадала. Потом, наложив на грудь тугую повязку, мне дали чистую одежду. Размера на два больше, но это фигня. Отдернув пиджак, я сбил невидимую пылинку с лацкана и, улыбнувшись, поблагодарил бывшую медичку. Она улыбнулась в ответ, поправила мне воротник и препроводила в столовую, где за столом сидела вся немалая семья Кравцова. Помимо генерала, там были его жена, муж сестры (кстати, именно сестра хозяина меня и перевязывала), Алекс с Петькой и еще один мужик, который был представлен как боевой товарищ Кравцова. Для полного комплекта не хватало только старшего сына с племянником, которые умотали по делам в Лион. Правда, надо отдать должное Аристарху Викторовичу, поесть дали спокойно. Во всяком случае, вопросов почти не было. Петруха было сунулся, но отец на него только шикнул, и на этом все поползновения узнать, как тут оказался «настоящий русский», закончились. Зато после обеда незваный гость был приглашен в кабинет, и тут началось…

Пока трясся в машине, я продумал линию поведения вместе с легендой. Лучше всего было выдать себя за пленного, бежавшего из концентрационного лагеря. Но даже толком не жрамши два дня, тушка Лисова никак не тянула на дистрофичного лагерника. Да и лагерного номера у меня нет… Поэтому ударился в экзотику. Дескать, попал во Францию из Италии. А в Италию из Югославии, но только не по своей воле. Будучи советским инструктором в одном из отрядов Тито – угодил в плен. По какой-то причине меня вывезли к макаронникам. А так как Италия – страна непуганых идиотов, то удалось сбежать. Возвращаться в Югославию было слишком далеко, в Швейцарии меня никто не ждал, да и через горы топать как-то не с руки, поэтому двинул во Францию, рассчитывая в Марселе или Тулоне найти судно, которое идет в Задар. Документы тоже думал раздобыть по пути. Нет, эти повреждения получил не во время бегства. Просто позавчера на меня напали четверо придурков, дали по голове, ограбили и бросили в канаве. Собеседники (а помимо хозяина в комнате были его друг и муж сестры) засыпали вопросами, спрашивая и переспрашивая, но, похоже, верили. Слишком уж фантастически для вранья все выглядело. Зато в процессе беседы узнал, где я нахожусь. В долине реки Луары, а ближайшее селение за виноградниками называется Сент-Антуан. До Марселя чуть меньше трехсот километров, но меня, пока не полечусь, никуда не отпустят.

М-да… Где-то так и думал, что два дня назад километров на триста отвезли, не дальше. Автобанов здесь еще нет, а тот «фиат» максимум километров под пятьдесят мог идти, и то, если в нем водила хороший был. Везли всю ночь. Вот и выходит: двести пятьдесят – триста километров. Было б весело, если бы англичане меня в сторону Ла-Рошеля везли. Вот бы хозяева удивились, что я такие круги по Франции наматываю. А у ребят, пока ехали, спросить, где нахожусь, не додумался, больше озабоченный вопросом выяснения личности их папаши.

– Очень интересно, господин капитан. Или вам больше привычней – товарищ?

Да хоть горшком называй, мне по барабану. Сейчас главное – отсидеться несколько дней, пока в себя не приду, а как при этом будут называть – дело десятое. Но Кравцову, судя по всему, было не все равно. Генерал хоть и доброжелательно, но с ехидцей смотрел в мою сторону, ожидая ответа. Поэтому я тоже поставил свой бокал на стол, взглядом попросив разрешения, взял из коробки сигару, обкусил щипчиками кончик и, закурив, ответил:

– Господин генерал, разумеется, мне привычней быть товарищем. Но вы можете называть как вам удобнее.

Аристарх Викторович, откинувшись на спинку кресла, с деланным удивлением сказал своим друзьям:

– Удивительное дело, господа, или за эти двадцать лет коммунисты стали гораздо более терпимы, или нам повезло встретить несколько необычный экземпляр совдеповского командира.

– Офицера.

– Что?

– Офицера Красной Армии. Вы, господин генерал, можете дальше продолжать упражняться в остроумии, но хочу заметить – когда вы во Францию лыжи вострили, я еще под стол пешком ходил. Соответственно к разборкам Гражданской войны отношения никак не мог иметь, поэтому ваш сарказм непонятен. А сейчас я являюсь капитаном той армии, которая единственная из всех мировых держав бьет германцев по всему фронту. И горжусь этой принадлежностью… Да, еще небольшое замечание – неприлично говорить о человеке в третьем лице, когда он сидит перед вами.

Хе! Уел генерала! Он, видно, хотел вспомнить молодость и слегка тонко покуражиться над лапотником, а тут такой облом! Собеседник покраснел, закашлялся и, мельком глянув на своих прячущих улыбки друзей, извинился. А потом, немного оправившись, решил поинтересоваться родителями, рассчитывая, видно, что мое возможное высокое происхождение несколько сгладит неловкость от его промаха. Но и тут оказался в пролете. Я ответил, что происхождение у советского капитана самое что ни на есть рабоче-крестьянское. А образование очень даже среднее – школа-восьмилетка и пехотное училище. Аристарх Викторович несколько усомнился в моих словах. Мол, слишком правильно предложения строю и беседу веду.

– Товарищ, извините, господин генерал, а что вы думаете, если дворяне в основном удрали из страны, то там все развитие затормозилось? И люди исключительно надысь да чавось до сих пор говорят? За эти двадцать лет очень многое поменялось. Мне даже как-то не верится, что вы не в курсе тех перемен…

Хозяин пожевал губами и уже без всякой издевки ответил:

– Видите ли, Илья Иванович, я, разумеется, следил за всеми переменами, происходившими в России, но одно дело слушать радио и совсем другое встретиться с человеком оттуда. Мы ведь двадцать три года видели только тех русских, которые сумели уйти из красной России после проигрыша в Гражданской войне. А в наших газетах про СССР перед войной писали только в негативном ключе. Может, вы нам расскажете, как обстоят дела на самом деле? – И смеясь добавил: – Только, пожалуйста, без коммунистической пропаганды. Мы на нее давно иммунитет имеем. Если можно, только факты.