на глазах выступили слезы. Мелькнула мысль, что он слишком большой для меня. Однако мгновение — и боль отступила, тело подстроилось под его размеры, а выступившая влага уменьшила неприятные ощущения.

Эдди весь дрожал и покрылся испариной. Я видела, как трудно ему себя контролировать.

Поэтому обхватила его лицо ладонями и улыбнулась.

Он с облегчением улыбнулся в ответ и начал двигаться. Сначала медленно. Длинными протяжными толчками он снова разжигал внутри меня огонь страсти.

Удивительно, но сейчас он казался ближе мне, чем кто-то другой. Думалось, что это неловко, когда внутри тебя кто-то двигается, но на самом деле все оказалось иначе. Это было мощно. Пьяняще. Я не могла насытиться этим ощущением.

Тело напряглось. Тягуче-нежных скольжений мне уже было мало. Я впилась ногтями ему в кожу, выгибаясь навстречу каждому толчку. Уже не прося, а требуя большего. В глазах Эдди вспыхнули дьявольские огоньки, и он начал двигаться. Мощно, глубоко, горячо.

Я задыхалась, сходила с ума и безостановочно шептала его имя.

— Ну же, Амнезия, — прошептал Эдди.

Его тихая просьба подвела к самому краю. Перед закрытыми глазами вспыхнули яркие вспышки. Горячая волна наслаждения невероятной силы прокатилась по телу. Все происходящее оказалось прекраснее, чем мои самые сокровенные мечты. Я словно воспарила над собственным телом, чтобы в один момент упасть в океан чистого блаженства. Это было удивительно, необыкновенно и восхитительно.

Мужской стон немного развеял дымку удовольствия в голове, заставив обратить внимание на Эдди. Глаза его были закрыты, челюсти сжаты, на лбу выступили бисеринки пота. Я приподняла бедра навстречу его рваным движениям, и он закричал. Мужское тело надо мной задрожало, и я ощутила эту дрожь глубоко внутри себя.

Я наблюдала за Эдвардом, ловя каждую его эмоцию, переживая его удовольствие вместе с ним. Миг — и открыв глаза, полные сладкой истомы, Эдди выдохнул и рухнул на меня без сил. Не желая причинить боль, он мгновенно перекатился на спину. Я лежала на его груди, слушала дыхание и постепенно успокаивающийся стук сердца. Мы крепко держались друг за друга, дыша в унисон и медленно приходя в себя, тесно сплетаясь руками и ногами так, что понять, где чьи, стало невозможно. Да и это было совсем неважно. Я вся до кончиков ногтей принадлежала ему.

Эдди погладил меня по волосам и прижался губами ко лбу.

— Ты как?

Я хихикнула.

— Лучше не бывает.

— Что это? Неужели смех? — притворно хмурясь, поинтересовался он. Крепче прижавшись к его груди, я улыбнулась и ответила:

— Возможно.

— Ты смеешься над моими постельными умениями?

Эдди ткнул меня под ребро, вызывая еще один смешок.

— Нет, что ты!

Совершенно не слушая, мужчина принялся меня щекотать.

— А-а-а, прекрати! — сквозь хихиканье выдохнула я.

Пытаясь избежать невыносимой муки, я откатилась от Эдди подальше. Однако далеко отодвинуться мне не позволили: мужчина притянул к себе и устроился сверху.

Он улыбнулся, глядя на меня теплым любящим взглядом.

— Что ж, если ты не пыталась высмеять мои умения…

Я закатила глаза.

— Да, чтоб тебя, Эдди! Ты был великолепен, и прекрасно об этом знаешь.

Он сделал удивленное лицо.

— Что я только что услышал? Неужели мой веснушчатый ангел выругался?

Я ахнула, притворно испугавшись.

— Что же ты со мной сделал? Я стремительно качусь по наклонной.

Эдди со смехом поцеловал меня. Сердце пело от невероятного счастья. Хотелось смеяться и плакать, парить и снова падать в пучину любви и страсти; снова и снова целовать любимые губы.

Однако в стройном хоре радостных, головокружительных эмоций слышалась одна тонкая фальшивая нотка, которая мешала сполна насладиться музыкой счастья.

Это было чувство вины.

Эдди моментально уловил произошедшую во мне перемену. Конечно, он почувствовал. Мне и раньше казалось, что он ощущает мои эмоции даже лучше меня самой. К тому же то, что мы сейчас разделили, еще сильнее сблизило нас.

— Что случилось? — спросил он, внимательно глядя мне в глаза.

— Ничего.

— Амнезия, скажи мне.

Тяжело вздохнув, пояснила:

— Я никогда раньше не испытывала ничего подобного. Такое безграничное счастье… беззаботное и совершенное.

— И в этом проблема? — настаивал он, пытаясь понять меня.

Я улыбнулась, проведя кончиками пальцев по его скуле. Он улыбнулся в ответ, отчего на щеке появилась очаровательная ямочка.

— Нет. Просто… чувствую себя немного виноватой.

— Виноватой? — хмурясь, переспросил он.

Я кивнула, стараясь правильно объяснить свои эмоции.

— Словно я не имею права быть счастливой. Есть в этом какое-то ощущение неправильности. Будто радость и счастье не для меня.

Эдди напрягся и крепче сжал меня в объятьях.

— Если кто-то и заслуживает счастья, то это ты. В этом я абсолютно уверен.

— Я хочу быть счастливой. Но иногда… — голос задрожал.

Эдди погладил меня по щеке.

— Что?

— Знаешь, мне иногда кажется, что счастье наше продлится недолго. Как будто у счастья и радости есть лимит, и свой я уже исчерпала.

— Откуда такие мысли, любовь моя? — Эдди нежно поцеловал меня в плечо.

— Боюсь, меня не оставят в покое. Рано или поздно за мной придут. И когда этот день настанет, я лишусь всего, чем дорожу.

Глава 32

Эдвард

— Никто меня у тебя не отнимет, — поклялся я, пристально взирая на Амнезию, пока ее хаотично мечущийся взгляд, наконец, не остановился на мне.

И, глядя мне прямо в глаза, она прошептала:

— За мной придут. — Внутри все перевернулось, приятные ощущения от занятия любовью вмиг потускнели. — Нас разлучат. Снова, — закончила она свою тревожную мысль. В ее глазах светились страх и какая-то обреченность.

— Я не позволю этому случиться, — пообещал я, ощущая, как внутри все сжимается. — Больше никогда.

Сперва я верил, что Амнезия — это Сэди, потом, что это не так, а теперь… теперь я просто не знал, что и думать. Слишком много порою совершенно незначительных деталей указывало на то, что эта девушка — моя лучшая подруга из детства, но и аргументов против этой теории хватало с лихвой.

Амнезия мягко улыбнулась, провела пальцами по моим волосам и с какой-то невыразимой печалью в голосе произнесла:

— Я тебя люблю.

Из легких будто вышибли весь воздух. Время словно остановилось, сердце пропустило удар. Я не хотел, чтобы она говорила вслух эти три слова. Боялся, что ей не составит труда забрать их обратно.

Но я не позволю ей этого сделать. Никогда.

Пришлось напомнить себе о необходимости дышать, поэтому первый вдох дался с огромным трудом и больше походил на стон.

— Тебя так легко любить, — призналась Амнезия, все еще поглаживая меня по волосам. — Не думала, что кому-то удастся проникнуть сюда. — Она указала на свою грудь.

Я поцеловал ее, вкладывая в поцелуй