— Теперь я как картинка? — спросил змееныш. Ваня сказал, что лучше, чем картинка, — и Шеша совсем задрал свой утиный нос. И даже на летающего неподалеку Трехголового стал поглядывать свысока.

— Ну?! — сказал мальчик.

— Что «ну»?! — удивился Шеша. — А–а–а, это ты про девочку и лешака… Про них мне ничего не известно!

Ваня страшно рассердился: очень ему хотелось отшлепать несносного змееныша, да руки были коротки, но тут Шеша решил продолжить:

— Зато я знаю, что где‑то в Лабиринте сидит страшный ракшас с человечьими головами!..

— Ну да! — обрадовался мальчик. Если это Смеян, то и Стеша где‑то здесь… Но где они ее прячут, может, тоже в Лабиринте? — А нельзя ли как‑нибудь поговорить с этим ракшасом? — полюбопытствовал Ваня, хотя очень ему этого не хотелось — только–только он вернул себе ноги… а кто знает, чем может кончиться новая встреча с бывшим пастушонком!..

— Кто ж тебе разрешит! — насмешливо воскликнул утконосый змееныш. — За это знаешь что бывает?.. Ух! Мигом станешь безголовым! Не у всех же змеев есть запасные головы! — Шеша кивнул на Трехголового и с завистью продолжил: — У некоторых‑то и по двенадцать головок имеется!

— У кого это? — заинтересовался Ваня.

— «У кого, у кого»! Известно у кого — у нашего царя!

— А… как его зовут?!

— «Как‑как»! Известно как — Горишняк!

— Вот это да! — не смог удержаться от возгласа мальчик. — Тогда мне надо обязательно с вашим царем поговорить!..

Этого заявления Шеша не выдержал: упал на землю — и уполз, едва не потеряв цилиндр.

— Конечно, таких маленьких‑то к царю не пускают! — крикнул Ваня вдогонку змеенышу — и Шеша остановился. Утконос опять поднялся на дыбы и, заломив шляпу на затылок, надменно произнес:

— Кто это маленький?! Да я скоро тебя перерасту, я и сейчас толщиной с твою руку! А когда вырасту, смогу вокруг твоей клетки десять раз обмотаться! Понятно? Ма–аленький… Да я, если захочу, могу, могу, могу… сжечь тебя!

— Но к царю тебе всё равно ходу нет! — поддразнивал змееныша мальчик. — Спорим?!

— Давай! — Шеша приполз обратно: — А как?

Ваня рассказал, как полагается спорить, но корыстный змееныш ничего, кроме синего клубка, на кон ставить не захотел — пришлось согласиться. Кроме того, они должны были вместе отправиться к змеиному царю — что Ваню вполне устраивало… Змееныш со своей стороны обещал, — в случае, если он проиграет спор, — разузнать, где находится девочка.

Мальчик сунул руку между золотыми прутьями, Шеша вложил в Ванину ладонь кончик хвоста, мальчик разбил хвост и длань — пари состоялось. Дело было за малым — выйти отсюда…

Прошлую ночь Ваня не видел Трехголового — наверно, он улетал домой. Но как открывается дверь? Никакого запора не было, и мальчик даже не мог с точностью определить, где находится выход: дверца попросту слилась со стеной из прутьев. Шеша вновь пополз прочь, обещая вернуться, как только стемнеет, — и всё устроить. Ване ничего не оставалось, как довериться змеенышу.

Он как следует подкрепился: пирожки, конечно, были не такие, как у бабушки Василисы Гордеевны, но он так давно не ел печеного, что умял стряпню в минуту.

Скоро стемнело — змееныша всё не было, и Ваня уже решил, что змей обманул его, когда, шурша, приполз Шеша. Змееныш уверял, что Трехголовый спит на посту, и посетителей не видно — самое время выползать…

По словам утконосого, дворец змеиного царя находится за чудесной рощей, правда, Шеша там никогда не бывал, и даже маму его туда не звали, но, говорят, дворец просто удивительный!

— Я думаю! — воскликнул Ваня, памятуя о том, какая трава тут растет да в какой клетке он сидит, и стал поторапливать змееныша. Шеша прошипел какое‑то слово — но не «сезам» и не «сим–сим», кажется, «рожь» — дверь бесшумно отворилась: и Ваня оказался на свободе! Не теряя ни минуты, мальчик и змееныш направились к роще, которая и при лунном свете сияла и пела.

Жаль, что этот змей не был летучим, впрочем, полз он очень сноровисто — Ваня в свое время никогда так не ползал, правда, ему мешали руки… Чем ближе они подходили, тем громче становилась музыка, роща звучала лучше любого симфонического оркестра.

Немыслимо.

— А у вашего царя есть дети? — мимоходом поинтересовался Ваня у ползущего товарища.

— Не–ет, — отвечал змееныш. — Откудова?! Нет и никогда не было! Двенадцатиглавый давно из своего дворца не вылетает, у него там есть своя Книга Жизни, вот он в нее и пялится целыми днями… А что ему еще делать!

Ваня слушал и мотал на ус.

— А если бы он вдруг узнал, что у него есть сын — как ты думаешь, что бы он сделал? — спросил мальчик.

— Ну, я не знаю, — отвечал змееныш. — Наверное, взлетел бы в небо — и на радостях проглотил луну!

И Шеша, поднявшись на кончик хвоста, с подозрением уставился на мальчика:

— Это ты, что ли, его сын?!

Ваня оторопел от такого предположения.

Роща теперь голосила так, что продолжать беседу было немыслимо. И вот — они вошли в нее! Здесь оказалось светло как днем: роща была окутана сияньем, подобным северному. Состояла она из деревьев и кустов, похожих по природному строению, по форме веток и листьев на обычные, но все эти растения были металлическими или каменными. У корабельных сосен были адамантовые стволы, а на ветвях — длинные нефритовые иголки, ивы трепетали листвою лазурита, виноградная лоза была увешана гроздьями сердолика, яблоня плодоносила круглощекими рубинами, лещина давала янтарные орехи, черемуха цвела жемчугом, с дуба сыпались агатовые желуди… И в то же время чудесная роща казалась по–настоящему живой, все эти деревья были когда‑то саженцами, потом росли, цвели, давали плоды! Рука так и тянулась сорвать какой–нибудь цветок, например, алмазную гроздь акации: но Ваня чувствовал, что это может плохо кончиться — и рук не распускал.

Но скоро деревья поредели — и музыка стала тише, и сумрачнее стало вокруг. Зато под ногами вновь оказалась островерхая драгоценная трава, сквозь которую и пешком, а не то что ползком пробираться тяжко, — так что пришлось посадить Шешу на плечи. Змееныш обмотался вокруг Ваниной шеи в виде шарфа и, выставив по ветру свой утиный нос, командовал, куда сворачивать. Мальчик изранил босые ступни, и, стукнув себя по лбу, достал синий клубок; с помощью тепла, которым поделился змееныш, обогрел его — и добыл себе болотные сапоги. Теперь можно было двигаться дальше.

— Отличный клубок! — с завистью заглядывая вниз, на Ванино приобретение, говорил Шеша. Хотя сапоги — даже один сапог — были змеенышу ни к чему, уж Ване‑то это было отлично известно.

— Да, неплохой, — согласился мальчик, а про себя подумал, что расстаться с клубочком будет ох как нелегко! И вот роща осталась позади, а впереди солировало одинокое дерево, окутанное радугой: это был высоченный ясень с серебряным стволом и трепетными золотыми листочками в тончайших прожилках. Вдруг в таинственные звуки, которые издавало дерево, вклинился крик петуха… Как будто Ваня всё еще находился в Деревне! Мальчик поднял голову и увидел: на верхушке золотого ясеня сидит небольшой, — декоративный, — золотой петушок и, задрав головку, радостно кукарекает.