— Привыкайте, Соланж, привыкайте! Мне по долгу службы положено знать о вас все, так что уже доложили. В общении с вилланами ничего плохого нет, но обратите внимание, как эти хитрецы воспользовались вашим положением. Дуодецим тот еще тип, кстати, на Клеменции у него остались жена и дети. Не позволяйте себя использовать, Соланж, тем более мужчинам. Вы достойны куда большего.

— А женщины пусть, значит, используют, да? Ой! Я… Я что, пьяная? Это был не сок?

— Не сок, но вы не пьяны. На Земле знают алкоголь и наркотики, это нечто третье. Вам уже есть четырнадцать, так что можно.

— А-а… А что мне еще можно?

Сначала в замковый двор въехала машина с песком, старенький грузовик, помнивший еще Великую войну. Второй, поновее, оказался нагружен гравием. За ними проследовал автобус, видавший виды Renault PN. Комендант уже распоряжался в полный голос, солдаты с лопатами наперевес выстраивались возле казармы.

— Шпионам в наши дни легко, — рассудила Мари-Жаклин. — Сразу видно, большое начальство едет.

Шеф объекта вместе с помощницей наблюдали за суетой издалека. Все равно ничем помочь не могут, да и не очень-то хотелось.

Из автобуса тем временем вразвалочку выбирались местные, в рабочих фермерских робах и тоже с лопатами. Носилки, еще одни…

Все обитатели замка уже во дворе, молчала лишь Речная Анна. Однако решетчатая конструкция на ее верхней площадке внезапно сдвинулась с места, совершив полуоборот. Леконт наконец-то понял, что она ему напоминает — огромное уродливое ухо.

Гравий стали выгружать в носилки. Этим занялись местные, солдатики же бодро вываливали щебенку прямо на сырую землю и тут же принимались ровнять.

Сюрпризом происходящее не стало. На рассвете сонный мальчишка-велосипедист привез из Клошмерля срочную телеграмму. Разбудили капитана Гарнье, тот, поминая кровь христову и господни ребра, развернул бланк, прочитал, подскочил на месте…

Песком тоже занялись, раскидывая прямо по земле возле корпусов.

— Хорошо, что травы нет, — рассудил бывший учитель. — Иначе бы они ее стали красить.

Со своей задачей он справился. Ремонтники, напутствуемые добрым словом, к ночи закончили ремонт квартиры для высокого начальства. Сыро, известкой разит, стекла в белых разводах, но жить в принципе можно. Даже пол успели вымыть.

— Думаете, шеф, работы прибавится? — поинтересовалась помощница и тут же ответила сама: — Насчет работы не знаю, но беспорядка будет больше.

Гравиевые дорожки змеились по начинавшему желтеть двору, солдатики с уханьем и криками бегали по ним, пытаясь утрамбовать. Анри Леконт, бывший преподаватель словесности, покачал головой.

— Жаклин, помните программу выпускного класса? Доде «Тартарен из Тараскона»?

Помощница улыбнулась:

— Там, где славные обитатели Тараскона защищали монастырь в Памперигусте?

Леконт согласно кивнул.

— Именно. Не каждая бы вспомнила. Вы всегда были хорошей ученицей, Жаклин.

— Лучшей, — уже без улыбки поправила она.

* * *

Майор Грандидье прошелся по скрипящему полу, окинув взглядом наскоро прибранный музейный зал, увешанный старыми пожелтевшими фотографиями. Иных подходящих помещений в замке не нашлось. Мадам Делис возражала, но уговорили.

— Наконец-то все в сборе, мадам и мсье. Совещание секретное, записей делать нельзя, рассказывать о нем кому-либо тоже. Напомню, бумаги о неразглашении вы уже подписали.

Грандидье в штатском, оба капитана, Пастер и Гарнье, при полной форме. Они впереди, эксперты сзади. Анри Леконт выбрал место с самого краю, возле окна.

Всех прочих не пустили. Мадам директор, кажется, обиделась.

— Сейчас я изложу то, что вы в случае необходимости должны сообщить подчиненным. Добавлять что-либо от себя запрещается…

Шеф объекта попытался понять, как секретность и подписка о неразглашении сопрягаются с информированием подчиненных. Военные, что с них взять?

— Итак… Французская республика — великая держава, мадам и мсье! Это право мы доказали, победив в Великой войне. Исконный враг повержен, но, к сожалению, не добит.

Бывший учитель поморщился. Цицерон нашелся!

Никаких тайн Грандидье не открывал. Немцы, все те же проклятые боши! Версальский договор растоптан, в Рейхе введена военная повинность. Танки, авиация, флот…

Леконт вспомнил, как три года назад в дни Рейнского кризиса горячие головы предлагали задавить новорожденный Вермахт вместе с рейхсканцлером Адольфом Гитлером. Не послушались, и выходит, зря.

— К сожалению, надежды на Новую Антанту призрачны. Советский Союз ставит невыполнимые условия, Британия категорически отказывается посылать войска на континент. К тому же после подписания англо-германского договора о ненападении, вопрос о военном союзе практически отпал…

Бывший учитель отвернулся и стал смотреть в плохо вымытое окно. Он-то думал, что с приездом начальства что-то изменится, а ему пересказывают передовицу «Матэн» месячной давности. Может, так и задумано, но… Скучно!

— К сожалению, есть и более пугающие симптомы. Стало известно о секретных переговорах между Рейхом и правительством Соединенного Королевства по поводу военного союза. В перспективе речь идет о разделе Франции. Кое-кто из британского руководства думает даже о возрождении державы Генриха V со столицей если не в Париже, то в Руане.

Несколько секунд Анри Леконт пытался вспомнить, чем знаменит этот король. Потом дошло — Азенкур! Англичане захватывают Париж, берут в плен безумного короля Карла… Да-а, это уже что-то новое!

Генерал Роулинсон на портрете еле заметно пожал плечами. Ветеран за потомков не в ответе.

Интересно, что скажет дядя?

* * *

— Ничего не скажу, — дядя Жорж плеснул коньяку в маленькие глиняные стаканчики. — Сам еще не разобрался. Ну, Анри, за встречу!

Коньяк оказался выше всяких похвал, что нисколько не удивило, поскольку именно на него дядя много лет честно тратил свое профессорское жалование. Среди разбросанных по комнате вещей гордо возвышались темные бутылки, издали похожие на башни готического собора.

— Ты мне, Анри, все про здешний курятник расскажешь, но давай не сейчас. В дороге растрясло, и вообще…

Майора Грандидье доставила в замок скромная серая Renault Vivastella, дяде понадобился целый автофургон. Белый Citroën TUB оказался забит вещами, чемоданами, кофрами, даже ящиками. Все это не без труда втащили в только что отремонтированную квартиру.

Дядя, подождав пока взмокшие солдаты уйдут, поспешил открыть первую бутылку.

— Знаешь, Анри, раз ты здесь главный, составь мне расписание. Приемные часы два раза в неделю, а лучше раз. И не часы, одного часа, думаю, хватит.