– Для подделки очень высокое качество. – Бертран бросил фотографии на стол.

– Можете взять с собой и отдать на экспертизу. – Новиков пожал плечами. – Но мне показалось, что вы должны быть заинтересованы в том, чтобы правда вышла наружу. Ведь насколько я знаю, за провалы вашей агентуры в России так никто и не ответил? И вы действительно считаете, что руководство будет мучиться, выбирая между сыном лорда и вами?

Какое-то время Бертран размышлял и вновь взял в руки фотографии.

– Даже если бы вы притащили начальника Mi-6[127]или посла Экерс-Дугласа на эту встречу, боюсь, на их выбор это никак не повлияет. – Вустер криво ухмыльнулся. – Виноватых на этом уровне просто не бывает.

– Я предлагаю вам изменить это досадное положение дел. – Новиков едва заметно улыбнулся. – Нужно всего лишь сделать так, чтобы завтра, в два часа дня, на столе у вашего начальника оказалось это, – Кирилл кивнул на фотографии, – и вот это, – в руках майора, словно из воздуха, возник маленький пузырёк. – Конечно, в открытом виде.

– Что это? – Не беря в руки, секретарь посольства склонил голову, разглядывая пузырёк.

– Яд болотной гадюки. Опасен только при попадании внутрь тела. Вдыхать пары хоть и не рекомендуется, но всё же не смертельно.

– Вы и в самом деле полагаете, что вернувшись с прогулки, Уинтерсэнд увидит эти фотографии и сразу же выпьет неизвестную жидкость из пузырька, невесть как попавшего к нему на стол? – Вустер рассмеялся.

– Нет, конечно. – Новиков покачал головой. – Просто после возвращения с прогулки ваш шеф обычно пару часов работает с документами? Так вот, войдя в кабинет, он сядет на стул – и через минуту умрёт.

– Но, чёрт меня возьми, как? – Бертран округлил глаза.

– А вот это уже не ваша забота. – Кирилл улыбнулся. – В два десять пополудни вы под каким-то предлогом входите к нему в кабинет и организовываете картину, достойную пера Питера Брейгеля – «Смерть предателя». Оставить отпечатки вашего шефа на фотографиях, бутыльке с ядом, а после не зевать и занять место, которое и так ваше по праву.

– А потом вы будете меня доить, словно чертову корову на ферме? – Вустер покачал головой.

– Зачем? – Новиков округлил глаза. – Мне не нужны ваши маленькие секреты, Вустер. Мне нужно, чтобы вы были моим другом. Вам не кажется, что британская разведка несколько увлеклась войной против России? Двести лет, Бертран, вдумайтесь. Сколько потрачено сил, средств. А каков результат? Не лучше ли сосредоточиться на колониях, которые и так трещат от напряжения, или на вашем настоящем враге – Германии? Трезвая оценка ситуации и вменяемые решения, не отягощенные лишними амбициями и детскими страхами, – вот всё, что мне нужно, Бертран. А на самом деле у вас всего один настоящий враг, которого вы почему-то считаете другом. Соединённые государства Америки на всех парах летят к идее мирового господства, и вы им помогаете. Ну вот это уже ни в какие рамки не лезет. Вы что, не понимаете, что мощная Великобритания, с колониями и сильным флотом, американцам совсем не нужна? Им нужно только одно. Доллар как единое платёжное средство – и весь мир в должниках. Вы же неглупый человек, Бертран. Почитайте американские газеты, послушайте их лидеров и сложите уже наконец два и два! Неужели вы полагаете, что Британия будет равным партнёром в переделе мира? Да спасибо ещё скажете за отведённый в прихожей коврик!

Где-то в душе Бертран ждал такого поворота разговора. Вербовка – это игра, в которую можно играть вдвоём, и Вустер понимал, что его переиграли всухую. Дело тут было даже не в злопамятном и скверном характере Уинтерсэнда, готового слить всех сотрудников, только чтобы не пострадать самому. Основная проблема заключалась в том, что они по привычке играли в России в шашки, а пришёл некто, кто сразу предложил партию в шахматы, причём в невыгодной позиции. Вдруг изменились правила игры, к чему он лично был не готов.

Но подставлять свою голову под удар Вустер не хотел ещё сильнее. И ещё Бертран был действительно хорошим разведчиком и прекрасно знал, что неформальные связи между сотрудниками разведок противоборствующих сторон – дело совсем не редкое. Поэтому ещё раз сложив все за и против, Бертран едва заметно кивнул и улыбнулся собеседнику:

– Вы полагаете, что я смогу оказать влияние на столь высоком уровне?

– Мир меняется, Бертран. – Новиков усмехнулся, прекрасно поняв значение последнего жеста. – Меняется быстро и неудержимо. И только от вас будет зависеть, взлетите ли вы на волне или утонете.

Да, человек смертен, но это было бы еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен, вот в чем фокус! И вообще не может сказать, что он будет делать в сегодняшний вечер.

М. Ю. Булгаков. Мастер и Маргарита

Москва, Софийская набережная

Сэр Уинтерсэнд совершал свой обычный моцион по улицам Москвы и обдумывал ситуацию, сложившуюся в России. Буквально на его глазах большевики вдруг обрели дополнительный импульс, словно в машину на ходу вставили ещё один двигатель. И то, что он даже близко не понимал природы этого явления, сильно заботило кадрового шпиона.

Казалось, разгадка лежит на поверхности: в окружении вождя комми появился новый человек, что по времени совпало с радикальными переменами в политической жизни Советской России. Но при внимательном рассмотрении концы не сходились с концами: новый сталинский фаворит был вполне обычным человеком, со всеми присущими человеческой природе слабостями и недостатками. Тщеславен, жаден, сластолюбив. Если бы не эти качества, то как, к примеру, объяснить неуемное желание этого Novikoff сделать запись на радио? Уинтерсэнд внезапно улыбнулся: он наконец нашел подходящее определение для этого странного русского, которого Вустер настойчиво предлагает к вербовке. Это же менестрель, придворный трубадур Сталина! И что с того, что у трубадура в глазах застыли полярные льды? Разве в прошлые времена менестрели не бились на полях сражений плечом к плечу со своими сюзеренами? Может, этот парень воевал во время Великой войны, а потом был вместе со своим патроном на фронтах русской междоусобицы? А что до его внезапного появления, так, скорее всего, Novikoff поднимал рабочее движение где-нибудь в Южной Америке или ещё где…

Полковник снова улыбнулся своей гениальной разгадке и решил, что пора возвращаться. Ему не нужно было смотреть на часы, чтобы контролировать время, и, развернувшись, сэр Уинтерсэнд отправился в обратный путь.

Уже на подходе к зданию посольства он вдруг замешкался, почувствовав чей-то взгляд, но справившись с волнением, вошёл в здание и, кивнув охраннику, поднялся на второй этаж, где подал тяжёлое пальто с бобровым воротником и шляпу секретарю.

– Джонсон, сообщений из Офиса не было?

– Нет, сэр. – Долговязый веснушчатый парень повесил одежду на вешалку и аккуратно поставил цилиндр на полку для шляп. – Я поднимался к шифровальщикам, у них пусто.