Железные кольца загремели по палубе и звякали в оковах — это длинные цепи выбирали к корме.

— Потребуется кузнец, чтобы снять эти браслеты с их лодыжек, — сказал Финан. — Помнишь наши? Ноги стерли так, что несколько недель зажить не могло.

— Никогда не забуду, — проронил я, потом снова возвысил голос: — Иренмунд, тебя уже освободили?

— Да.

— Да, лорд, — поправил его Финан.

— Подойди сюда.

Иренмунд подошел к кормовой площадке, тяжелые металлические кольца, сковывавшие лодыжку, лязгали при ходьбе.

— Лорд? — Это слово прозвучало в его устах не очень уверенно.

— Я — ярл и хочу, чтобы ты рассказал мне об этом корабле.

Дан широко улыбнулся:

— Господин, посудина тяжеловата в корме и рыскает как вол.

— Балласт не перемещали?

Иренмунд сплюнул за борт:

— Лифинг Гуннальдсон ничего не смыслит в кораблях, а я ему подсказывать не собирался.

— У корабля есть имя?

— «Бримвиза». — Тут он снова ухмыльнулся.

Название означало «Властелин морей», но это судно было чем угодно, но не повелителем волн.

— И еще одно, господин, — с запинкой проговорил Иренмунд.

— Что?

Он поднял короткий меч:

— Пять минут на берегу, а?

Я заглянул в его глаза, голубые глаза на лице, раненном жестокостью, и собирался уже отказать, но вспомнил то, что испытал сам, избавившись от оков.

— Сколько из них?

— Всего один.

Я кивнул:

— Только один. Гербрухт, Осви, Видарр! Ступайте с этим человеком. Пусть сделает то, что хочет, но быстро.

Я переместил детей на нос, чтобы лучше сбалансировать судно, и, когда Иренмунд вернулся — в руке у него по-прежнему был меч, но теперь красный от крови, — мы отдали швартовы, усталые гребцы осторожно вывели корабль на течение. Корму тут же развернуло, и нос наш оказался направлен на запад, а не на устье, но несколько гребков рулевым веслом помогли нацелить увенчанный крестом штевень к далекому морю.

— Полегоньку! — велел я. — Сильно не налегай! Нам спешить некуда!

И я действительно не спешил. Разумнее было уходить медленно, не пробуждая подозрения, будто мы бежим из города. Ветер нам не помогал, так что мы гребли, но лишь настолько, чтобы судно слушалось руля. Скорость нам придавали более отлив и течение реки, нежели взмахи весел. Финан подошел и встал рядом.

— Мне доводилось бывать вместе с тобой в разных безумных местах, — пробормотал он.

— А это безумное?

— Невольничий корабль? Среди захваченного врагами города? Да я бы сказал, что сумасшедшее. — Ирландец ухмыльнулся. — Так что будем дальше делать?

— Выйдем из эстуария, повернем на север и помолимся о попутном ветре. Через три, от силы четыре дня придем в Беббанбург. — Я помедлил, наблюдая за лебедями на залитой солнцем воде. — Только это будет означать, что я не справился.

— Не справился? Ты ведь возвращаешь нас домой!

— Я пришел сюда, чтобы убить Этельхельма и его вонючего племянника.

— Ну, у тебя еще будет шанс, — заверил Финан.

На солнце пригревало. Большинство гребцов были парни молодые, голые до пояса, загорелые и жилистые. Молва о мести Иренмунда разнеслась между банками, и гребцы, пусть и уставшие, заулыбались. Мне показалось, что Иренмунд задумал убить Лифинга Гуннальдсона, но он вместо этого свел счеты с черноволосым и курчавым здоровяком, крики которого донеслись до самой пристани.

— Господин, он его в капусту изрубил, — доложил мне Видарр с явным удовольствием.

Теперь Иренмунд занял свое место на скамье и махал веслом, но медленно. Течение будет помогать нам, пока не начнется прилив, а уж тогда предстоит тяжелая работа, если только боги не пошлют попутный ветер.

Отец Ода, переговоривший с гребцами, теперь подошел к нам.

— Саксы по большей части, — сообщил он, — но есть три дана, два фриза, шотландец и два твоих соотечественника, Финан. И все они, — добавил он с нажимом, посмотрев на меня, — христиане.

— Отче, так помолись с ними, — любезно предложил я.

Мы проходили мимо пристаней на северном берегу. Кораблей тут было множество, но, как я с облегчением заметил, воинов на причалах виднелось мало. День казался ленивым и спокойным, даже движение по реке было незначительным. Никто не поднимался вверх против течения, но мы миновали горсть небольших лодок, перевозивших товары на южный берег. На середине реки воздух был чище, хотя присущий Лундену едкий запах дыма и нечистот никуда не делся. Зато к ночи мы окажемся в открытом море, под звездным небом. Я возвращался домой и жалел только о том, что не смог исполнить клятву. Но утешал себя тем, что сделал все возможное. Этельхельм до сих пор жив, а его подлый племянник называется теперь королем Уэссекса, а я веду моих людей домой.

Мы прошли мимо «Мертвого дана», и показался мой прежний дом, старинное римское здание на каменной пристани у кромки реки. Там умерла Гизела, и я коснулся молота на шее. В душе я верил, что она ждет меня где-то в обители богов.

— Три дня, думаешь? — прервал мои размышления Финан.

— Чтобы дойти до дома? Да. Может быть, четыре.

— Нам нужна провизия.

— Давайте заглянем в какую-нибудь гавань в Восточной Англии. Возьмем все, что требуется.

— И никто нам не помешает, — весело заметил Финан. — Ублюдки-то все здесь!

Он смотрел на дом, мой старый дом, где мы укрывались по прибытии в Лунден. Там стоял у причала корабль: длинный, с низкими бортами, с носом, развернутым вверх по течению, и с высоким штевнем, увенчанным деревянным крестом. Мачта скошена к корме, что придавало ему хищный вид. По моим прикидкам, он был раза в два длиннее «Бримвизы», а значит, более быстрым. На удар сердца мне закралась мысль увести его, но тут из дома на террасу вышли люди. Их было около дюжины, половина в кольчугах, и все смотрели, как мы проходим мимо. Я помахал им в надежде, что этот жест усыпит их подозрения.

Потом из дома вышел еще один человек, крупнее прочих, и протолкался вперед через товарищей. Он встал на самом краю каменного причала и воззрился на нас.

Я выругался. Это был Ваормунд. Я таращился на него, он уставился в ответ и узнал меня. Донесся его яростный вопль или же вызов на бой. В следующий миг он уже отдавал команды. Обступавшие его люди побежали к грозного вида кораблю. Я выругался еще раз.

— Что такое? — поинтересовался отец Ода.

— Подгони гребцов, — бросил я Финану.

— Зачем?

— За нами погоня. — Я поднял глаза к небу и понял, что до темноты еще слишком много времени.