— Я убью любого, кто это сделает, — вставил Финан, слышавший наш разговор.

— Мужчины — злые, я знаю, — заявила Бенедетта.

Мы проплывали мимо бревенчатой церкви, за ней женщина полола сорняки в огороде.

— Воины здесь есть? — окликнул я ее, но она сделала вид, что не слышала, и направилась к крытой соломой хижине.

— Никого с оружием вроде не вижу, — пробормотал Финан. — Да и зачем им держать здесь дозор? — Он кивнул вперед, где бегущая по воде рябь указывала на брод через реку. — Разве это не дорога в Восточную Англию? С этой стороны они врагов не ждут.

Я пожал плечами, ничего не ответив. У рулевого весла по-прежнему стоял Иренмунд. Собака увязалась за нами по берегу, заливаясь отчаянным лаем, но, когда мы дошли до брода, бросила погоню. Киль наш снова коснулся дна, хотя мы и держались самой середины реки, но зловещий скрежет стих, и мы прошли, почти не сбавив и без того малой скорости.

— Тут он не пройдет, — сказал я Финану.

— Ваормунд?

— Этот брод надолго его задержит. Ему придется ждать несколько часов.

— Слава Всевышнему! — воскликнула Бенедетта.

Алдвин принес Вздох Змея. Я проверил, сухое ли и чистое лезвие, сунул клинок в подбитые войлоком ножны и потрепал мальца по голове.

— Хорошая работа, — похвалил я. Потом обернулся и не заметил никаких признаков погони. — Похоже, оторвались.

— Слава Всевышнему, — снова промолвила Бенедетта, но Финан только кивнул, глядя на запад.

Потому что на дороге в Лунден, на западном конце деревни, появились всадники. Солнце стояло низко и слепило глаза, однако я различил людей в седлах. Немного, восемь или девять, но на двоих были приметные красные плащи.

— Выходит, они все-таки оставили здесь заслон, — с досадой буркнул я.

— Быть может, это фуражиры, — процедил Финан.

— Похоже, мы их не интересуем, — заметил я.

Корабль продолжал идти на север.

— Держи карман шире, — отозвался мой друг.

Всадники скрылись за садом. Солнце клонилось к закату, но стояло лето, и до темноты было еще долго.

А это означало, что мы можем до нее не дожить.

Вечер обещал быть приятным. День выдался теплый, но не жаркий, солнце закатывалось за зеленые поля, мы гребли медленно, как бы лениво. Силы гребцов были почти исчерпаны, и я больше не требовал от них выкладываться. Мы шли со скоростью пешехода, довольные тем, что никто нас не преследует. Да, мы заметили в деревне на переправе через Лиган отряд всадников, но те, похоже, не проявили никакого интереса к нам, и ни один из них не показался в полях слева. Так что мы продолжали потихоньку плыть на север, мимо зарослей ольхи и ивы, мимо лугов с пасущимися на них стадами, мимо небольших усадеб. Мы продолжали грести по мере того, как день перетекал в долгий летний вечер. Разговоры слышались редко, даже дети молчали. Самыми громкими звуками были скрип уключин да плеск лопастей, оставлявших исчезающие за кормой маленькие водовороты. Я сменил Иренмунда на руле, а тот принял весло у юнца, находившегося на грани изнеможения. Финан сидел рядом со мной на корточках на рулевой площадке, а Бенедетта присела на планширь, держась одной рукой за ахтерштевень.

— Это Мерсия?

— Река служит границей, — пояснил я. — Это означает, что здесь, — я указал на правый берег, — Восточная Англия. А там, — тут моя рука повернулась в сторону заходящего солнца, — Мерсия.

— Но если это Мерсия, мы ведь наверняка встретим друзей? — продолжила итальянка.

Или врагов, подумал я, но ничего не сказал. Мы шли по длинном прямому отрезку реки, и я не видел никаких признаков погони. Вне всяких сомнений, корабль Ваормунда не сумеет одолеть брод, по крайней мере, пока вода не поднимется, а его люди, уставшие на веслах и отягощенные доспехами и оружием, не смогут догнать нас пешком. Я опасался того, что Ваормунд раздобудет лошадей и тогда обрушится на нас, как горностай на зайчонка, однако солнце почти совсем уже скрылось за западным горизонтом, а всадники не появлялись.

Позади остались еще две деревни. Первая лежала на западном берегу, обнесенная полуразрушенным гнилым частоколом и с наполовину высохшим рвом. Этот частокол говорил о том, насколько мирной стала эта часть Британии. Некогда здесь находилось дикое приграничье, стык между саксонской Мерсией и норманнской Восточной Англией. Король Альфред подписал с данами мир, уступив им все земли к востоку от Лигана, но его сын завоевал Восточную Англию, и на берегах реки снова воцарился покой. Теперь, по завещанию Эдуарда, его королевство оказалось поделено между Этельстаном и Эльфвердом, а это означало, что частокол придется восстанавливать, ров углублять. Вторая деревня располагалась на восточном берегу. В ней обнаружилась пристань, где пришвартовали четыре баржи, каждая размером с «Бримвизу». Все они были без мачт, зато имели надежные уключины для весел, а у одной на палубе высился груз древесины. Чуть дальше за пристанью виднелись напиленные чурбаки, а два человека кололи их на поленья.

— Дрова для Лундена, — сказал я Финану.

— Откуда ты знаешь?

— У кораблей мачты не установлены, — объяснил я. — Чтобы они могли пройти под мостом.

Нужда сасконского Лундена, расположенного за римскими стенами, в бревнах для строительства домов и пристаней, а также в дровах была неутолима.

Два человека, коловшие дрова, остановились и проводили нас взглядом.

— Там впереди брод! — Один из них указал на север. Судя по выговору — дан. — Глядите в оба!

— Как называется это место? — крикнул я в ответ на том же языке.

— Лесной склад! — Дровосек пожал плечами.

Финан хмыкнул, я насупился, потом обернулся. Всадники нас по-прежнему не преследовали. В лучшем случае, подумалось мне, Ваормунд вернется в Лунден и поутру, собрав достаточные силы, снова бросится в погоню за нами. Он обыщет реку, пока не найдет «Бримвизу», а обнаружив корабль покинутым, прочешет все окрестности. На миг я склонялся к мысли развернуть судно и направиться вниз по течению, в надежде добраться до Темеза, а затем до открытого моря. Но в таком случае нам предстояло ночное плавание против течения по изобилующей мелями реке с уставшей командой. Если же у Ваормунда есть хоть капля ума, он оставит корабль с достаточным количеством воинов, чтобы перекрыть Лиган и поймать нас в ловушку.

Брод к северу от лесного склада мы прошли, не коснувшись камней, хотя пара весел сбилась с ритма, зацепив дно.

— Нам придется вскоре сделать остановку, — твердо сказала Бенедетта. — Посмотри на людей!

— Будем идти, пока светло, — ответил я.

— Но они устали!

Я тоже устал, расхлебывая кашу, которую сам заварил, и нервничал из-за замеченных нами всадников. Хотел устроить привал, но боялся этого. Река здесь широкая и мелкая. И Бенедетта была права — гребцы находились на пределе сил, и мы едва преодолевали даже слабое течение. Солнце стояло низко, касаясь гребня далеких холмов. На фоне его ослепительных лучей я смог разглядеть очертания высокой соломенной кровли над кущей вязов. Господский дом. И шанс на отдых. Я взял на себя рулевое весло, и «Бримвиза» села на мель, уткнувшись носом в берег.