– Надо будет в ближайшее воскресенье прибить ящик, – сказал Дэвид, спускавшийся как раз в этот момент.

– Ты это каждый раз говоришь при виде почты, которую я не успела собрать, ползая по полу, – улыбнулась ему Джилл, пока он придерживал для нее дверь.

– Пойду сам поползаю. И я правда его приделаю. Присмотрел уже несколько дощечек, а это шаг в правильном направлении.

– Скорее в довоенном, – ответила Джилл. – Но понятно, что ты по воскресеньям усталый после недельной каторги.

– Я совершенно не устаю. Такой увлекательной работы у меня никогда не было. Если бы ты знала, какие потрясающие общие законы начинают прорисовываться на горизонте…

– Иди возьми письма, – сказала Джилл, – и не мучь меня. Ты знаешь, что мне не положено слышать про то, чем ты занимаешься. Начинаю понимать состояние обманутой жены.

Она расставила завтрак на столе, села на свое место и стала наливать кофе. Дэвид принес стопку писем, на ходу их сортируя.

– Три тебе, – сказал он, – а остальные мне.

– Пять из них с грифом «Служебное» – конечно же, секретный отдел по прозвищу «Ни шушу!» – сказала Джилл, отбирая у него корреспонденцию. – Все сильнее чувствую себя обманутой женой.

– Ни-Шу-Шу. Мне нравится это слово, – ответил Дэвид. – Звучит как имя наложницы-китаянки. Никогда у меня не было наложницы-китаянки.

– Это удивительно.

Они сели читать письма и завтракать.

– Ты помнишь Рейчел Уильямс? – оживленно поинтересовалась Джилл.

– Конечно. Дик сейчас на востоке?

– На Ближнем Востоке, да. Так вот, Рейчел написала мне длинное-предлинное письмо о событии, которое она, видимо, считает убийством первого класса. В ее тихом ярмарочном городке.

– Рад за нее.

Джилл уставилась на Дэвида, потом протянула ему письмо.

– Похоже, ты не слышишь, что я говорю. Рейчел пишет об убийстве.

– Убийстве? По-моему, это совсем не в ее характере.

– Кретин. Она не говорит, что совершила убийство, но страшно возмущена, потому что преступление случилось прямо на медкомиссии.

Она ждала, но Дэвид, поглощенный своей официальной корреспонденцией, даже не шевельнулся, чтобы взять письмо. Поэтому Джилл положила его рядом с тарелкой и продолжала есть, улыбаясь. Если война и правда угасила интерес Дэвида к преступлениям, то одно небольшое доброе дело она все же сделала.

И Джилл была настолько в этом уверена, что, провожая уходящего на работу мужа, сунула письмо ему в карман.

– Прочти за ленчем, – сказала она. – Тебе это может быть интересно.

Джилл убрала со стола и пошла в детскую, не сомневаясь, что, когда вечером попросит вернуть письмо, Дэвид с той же вежливой отстраненностью, что и за завтраком, поинтересуется, о чем речь. Тогда можно будет написать Рейчел, что она сделала все возможное, но Дэвид, увы, полностью занят своими военными исследованиями.

Прогноз разлетелся вдребезги примерно через час после ленча – Дэвид вернулся в состоянии заметного душевного подъема.

– Не спрашивай, почему я так рано, – сказал он, широко шагая через всю комнату к телефону, – а дай мне номер Элси Литтл.

Джилл, сделав над собой невероятное усилие, не задала ни одного вопроса, достала записную книжку и открыла на букве «Л».

– Если она все еще на Рекин-Фарм, то вот он. Но в это время ее дома не будет, а дозваниваться туда долго.

– Если ее нет, так нет. Но мне нужно только одно имя, которого я не помню.

Джилл терпеливо ждала, пытаясь вообразить себе, что Элси Литтл, деревенская девушка, может иметь общего с армией, – точнее, с вопросами здоровья, болезней, физиологии служащих или чего-то еще, чем занят сейчас Дэвид. Но дозвониться удалось. Дэвид повесил трубку с таким загадочным, но знакомым огоньком в глазах, что Джилл подобралась.

– Не дашь ли себе труда объяснить? – настойчиво спросила она.

– Мне нужно успеть на пятнадцать тридцать в город, – сказал Дэвид, глядя на часы. – Вернусь завтра. Тут-то и пригодится моя чахлая квота на бензин. Ты отвезешь меня на станцию и вернешься обратно, а если тебя остановят, скажешь, что выполняешь работу, связанную с государственной безопасностью. Тебе не поверят, но это будет правдой – насколько она тебе известна.

– Бери машину и замолчи, – сказала Джилл. – Ты еще успеешь на пятнадцать тридцать, если я тебя соберу.

По дороге на станцию Дэвид вынул из кармана письмо Рейчел.

– Ты это читала, так что, полагаю, помнишь, о чем там говорится.

– Спасибо, милый. Ты очень, очень добр.

– Она пишет, что умершая девушка написала у себя на груди две буквы, похожие на «Р» и «Н». Вторая – четкая большая буква, с первой не все так ясно. Ты помнишь, что Тед и Элси приезжали навестить нас год назад, когда у них были волнения, и Тед рассказывал о шпионской организации, действовавшей под названием «РН». Шорнфорд же находится не более чем в сорока милях отсюда, в центре многих организаций, где гуннам очень хотелось бы иметь свои глаза и уши. Девушка – из семьи, которой принадлежит поместье рядом с Шорнфордом. Она могла быть в курсе всего, что происходит у них в деревне, как минимум, и люди ей, вероятно, многое рассказывали. Допустим, до нее докатилась некая информация, а сообщить кому следует не выпало случая? Или же она даже не осознавала значения этих сведений, но могла бы сообразить, побыв какое-то время в ВААФ. Предположим, организация узнала об этом и устранила ее, но у несчастной хватило времени написать предупреждение для тех, кто сможет прочесть.

– Чтобы так поступить, нужно было осознавать значение этой информации и достаточно много знать о банде.

– Да, верно. У меня разыгралось воображение.

– Ты хочешь об этом доложить?

– Именно. И если сумею сделать это правильно, плюс небольшое везение, мне могут разрешить самому раскручивать это дело с нашей стороны. С точки зрения безопасности это вполне надежно, потому что у меня нет с ними известных связей.

– Дэвид! – резко сказала Джилл. – Почему ты думаешь, будто в такой момент тебя освободят от настоящей работы ради столь фантастической авантюры?

– Могут и не освободить.

– Ты бы не поехал в город, если бы не был уверен на сто процентов. Дэвид!

– Да, моя прелесть?

– Так, ты становишься покорным и медоточивым, значит, что-то задумал. Откуда ты знаешь, к кому обращаться, и почему уверен, что он тебя примет?

– Дорогая, и опять очаровательная Ни-Шу-Шу затыкает мне рот.

– Еще одна Ни-Шу-Шу?

– Или та же самая. Не надо спрашивать.

Они переглянулись. Дэвид улыбался, но его глаза были абсолютно серьезны. Джилл потрепала его по колену. Он вернул ее руку на руль.