- Но позвольте, - произнесла я, с удивлением разглядывая, как нога, отчаянно извиваясь и дрыгаясь, медленно исчезает в прожорливом мешке. - Это же не Карл! Бобби, где ты взял этого господина?! А вдруг это постоялец?! Ничего себе, встреча!

- Никакой это не постоялец, - снисходительно ответил Тристан, неторопливо подходя к месту разыгравшейся трагедии. - Как бы он прошел ночью в этих местах? Это, скорее, пособник, - ядовито и громко произнес он, специально для того, чтоб плененный мешком услыхал его слова, - тот, кто вместе с Карлом осмелился противиться вашей воле, Ваше Величество! Думаю, мешок сожрал их вдвоем. Видите, какой он толстый?  Как прикажете наказать виновных?

Тут он важно заложил руки за спину и отвесил легкий поклон Генри. Его глаза смеялись, он рассматривал лакированный ботинок, который Бобби втягивал в себя, как спагетти под сырным соусом, и мне казалось, что Инквизитор в этом самом ботинке опознал своего грешного знакомого, и потому над ним издевается.

Ботинок отчаянно забился в последней надежде вырваться, но Бобби его с присвистом втянул и аккуратно сложил завязочки - чинно, словно руки на животе.

- Бобби, ты самый замечательный мешок в мире! - похвалила его я.

- На самом деле сбежать - это очень плохое решение, - хладнокровно произнес Генри. - Можно убежать из гостиницы, но нельзя убежать от магии. Твой долг перед палачами растет, Карл!

- Хорошо, что вы поймали их, Энди, этих шпионов и наушников, - сказал меж тем Тристан. - Значит, некому будет рассказать нашим противникам о том, что мы идем с черного хода. И описать то, как мы выглядеть будем, своему хозяину они не смогут.

- А далеко ли еще идти, Тристан? - спросила я. - Мне что-то совсем не нравятся эти приключения.

- Уже не так далеко, Энди, - ответил он. - Нужно только выйти на площадь и отыскать мои метки…

- Да зачем же, ваша милость, - коварно проворковала Изольда, - зачем бродить по аду, когда у вас есть черная свеча и кусочек зеркала? Это зеркальце на конторке осталось, там его бросил этот толстозадый мошенник, я отсюда вижу! Стоит только капнуть черным воском на эту стекляшку, и прочитать заклятье, ну, знаете, из тех, что при вас, ваша милость, читать не стоит, и бродить не надо, магия сама перенесет вас в тот дом!

Тристан неодобрительно глянул на Изольду, но та сделала самое невинное лицо, какое только могла.

- Грешница, - произнес Тристан, насилу сдерживаясь, чтобы не прикрыть глаза и не хлопнуть себя по лбу звонко, всем своим видом изображая раскаяние. - Черная свеча, черная магия! Заклятье демонов! И ты мне, Инквизитору, предлагаешь этим воспользоваться?!

Но Изольда одарила его просто-таки сияющей улыбкой, способной растопить самое чёрствое сердце, и защебетала, как птичка на ветке:

- Ну и что с того, ваша милость! Это же не для вреда и не для баловства, а ради общего блага! Никому худа с того не будет - разве что демону, когда вы до него доберетесь!

Тристан судорожно сглотнул и зачем-то оттянул тесный ворот своей сутаны, словно воздуха ему не хватало. Судя по всему, эта хитрая, пронырливая девица здорово пугала его тем, как мастерски ей удается им вертеть.

Тристан был выше Короля; но только Изольда, даже не угрожая, не шантажируя и не принуждая его, могла  сделать так, чтоб он слушался ее и делал ровно так, как она говорит.

- Здорово ты влип, королевский сын, - посмеиваясь, произнес Генри, наблюдая на лице Тристана всю эту гамму чувств.

- Ну, так что там с этими свечами, - нетерпеливо спросила я. - Действительно так безопаснее и быстрее, или  пойдем в Ад!?

- Хорошо, - тяжко вздохнув, произнес Тристан, на миг зажмурив свои алые глаза. - Будь по-вашему. Но я сам прочитаю это чертово заклятье! Не смей пачкать свой рот нечистыми словами, женщина!

- Как пожелаете, ваша милость, - скромно потупив глазки, прощебетала Изольда, притворяясь покорной. Какой, однако, блестящий талант укротителя у этой рыжей! М-да, еще годик знакомства, и Тристан у нее с рук есть будет…

Для начала мы собрали все, что нам необходимо было, все наши вещи, пелеринку из магии, ловушку, трость Генри, чемодан с артефактами и спрятали в медальонах наши парадные вещи. Груженые, как рыбаки, собравшиеся на берег озера ловить сомов, мы переглянулись.

- И как со всем этим добром быть? - с неудовольствием спросил Генри. - Конечно, можно вырядиться в какой угодно костюм, но если я стану потрясать ловушкой над головами у всех, это будет очень заметно. И очень подозрительно.

- А в мешок? - я покосилась на Бобби. Он потирал вздутое пузико завязками и благостно улыбался.

- А если негодяи завладеют нашим добром? - тотчас же ответил Генри. - Я не знаю, по каким законам они там существуют, в твоем мешке, вероятно, каждый сидит в своей складке, как блоха. Но я не хочу, чтобы у них было и полшанса добраться до наших артефактов.

- Ваш мешок, - встряла рыженькая Изольда, - он ведь самый обычный, мисс, то есть, я хочу сказать - вы не накладывали на него каких-то особых чар? Потому что я раньше не слышала, чтоб мешки пожирали людей. Так-то можно заставить любой мешок притащить тебе любого господина, хоть с края света…

Ее зеленые глаза сделались невероятно мечтательными, и Тристан поперхнулся, мигом нарисовав себе ближайшую перспективу на будущее.

- Да нет на нем никаких особых чар, - ответила я, подозрительно рассматривая Бобби. - Этот мешок я сшила сама, и уже давненько!

- Тогда, может, - предложила Изольда, - мой мешок вам подойдет, чтобы в него сложить все, что в ваш класть нельзя?

- Что ж, это мысль, - согласилась я.

Изольда притащила мешок, сшитый из  парчи, такой же блестящий и яркий, как все ее вещи, и он с присвистом проглотил все, что отягощало нас.

- Итак, к путешествию все готово! - подытожил Генри.

В холле меж тем Инквизитор со знанием дела и известным тщанием вывел круг, сплошь заполненный символами  и заклятьями. Он, пожалуй, знал все эти черные хитрости получше иных чернокнижников. Опыт, однако.

- Ну, вставайте в круг, - велел он, отряхивая руки от крошек мела. - Я вас направлю прямиком в особняк Офелии!

Черный воск полился на зеркальный осколок; Тристан что-то бормотал себе мерно под нос, и вокруг очерченной им окружности начали завихряться смерчи, отгораживая нас от реальности. Нарастал шум; ветер трепал одежду, и Тристану пришлось  повысить голос, чтобы слова, которые он произносил, были четкими и ясными.

Свеча плакала воском все сильнее, на зеркальной глади уже ничего не отражалось, а вихрь, закручивающийся вокруг нас, был все плотнее, и теперь, думаю, просто так сквозь него и руку было не просунуть - он  согнул бы ее, или, чего доброго, сломал.

Но кое-что было намного крепче руки из плоти и крови - это острая шпага, разрезавшая стену из вихря и кольнувшая в центр защищенного им круга. Изольда оглушительно заверещала, потому что шпага метила прямо в нее и не проколола ее насквозь только чудом, порвав, однако, юбку.