Всю романтическую влюбленность с Офелии как ветром сдуло, осталась только безумная злость. Ее механическая рука взметнулась вверх, Офелия крепко сжала вместе металлические пальцы с остро отточенными ногтями, и они превратились в подобие заточенной лопатки, широкого и короткого клинка, который этот полумеханический монстр не преминул вонзить - нет, не в Инквизитора, тот оказался слишком юрок, - в стену, напротив того  самого места, где только что была голова Тристана.

Разлетелась штукатурка и мелкие камешки, щепки, отколовшиеся от деревянной балки. Офелия с рычанием вырвала импровизированный клинок из разбитой стены и обернулась к Инквизитору, снова нацелившему на нее свой черный клинок.

- Это такая твоя любовь?! - паясничая, притворно удивился Тристан, удерживая Офелию на почтительном расстоянии. Она рычала и рвалась вперед, но при любом ее выпаде черный  меч Инквизитора встречал ее, и ей приходилось отступать назад, чтобы не напороться на него. - После всех твоих пылких слов - вот это?! Дорогая, вы самое непостоянное существо в этом мире! С таким переменчивым характером с вами опасно иметь дело!

Своей механической рукой Офелия дралась не в пример лучше, чем шпагой, быть может потому, что могла принимать удары и на запястье, и на плечо, и легко парировать их ладонью. Из-под ее ладони, скользящей по клинку инквизитора, сыпались искры, словно она взялась заточить его оружие, и инквизитору пришлось немало постараться, чтобы не попасть под удар ее рассекающей смертоносной ладони.

- Никудышный фехтовальщик! - рычала она, раз за разом выдерживая его атаки, сшибаясь с Тристаном всем телом и выдерживая его тяжесть, потому что сама она была тяжела и сильна за счет железной половины туловища. Воюющему с нею Инквизитору казалось, что он раз за разом сшибается с несущимся на всех парах паровозом, и это было весьма непросто.

Чем окончилась бы их очередная стычка - неизвестно, да только драку их прекратили тяжкие шаги, раздавшиеся за дверями гостиницы. Тристан, кинувший взгляд на двери, ломающиеся под тяжелыми ударами, понял, что это палачи явились спросить с хозяина гостиницы за несоблюдение договора. Повезло же Карлу, что его на пару с неизвестным господином сожрал мешок! Не то мелкий пакостник сейчас верещал бы и метался, как обезьяна в клетке!

А это означало, что они могли приласкать и всех прочих, попавшихся им под руку. Мало радости терпеть ласку розгами!

И Тристан весьма неуважительно отпихнул наседающую Офелию, пнув ее крепко сапогом в механическую грудь. Раздался густой «бам!» словно ударили в адский колокол, соперница его отлетела прочь, а Тристан бросился наутек.

Он знал лучше всех других, что в Лабиринте Судьбы не стоило бы открывать никакую дверь, но времени искать собственные метки у него не было. В конце концов, судьба, таящаяся за дверями, могла быть не так уж плоха, или даже весьма благосклонна к нему.

Наугад он толкнул плечом первую попавшуюся дверь в коридоре и нырнул в неведомую темноту…

***

- Как вы могли, Ваше Темнейшество! Бросить его Милость там, одного, против этой скрежещущей кофемолки!

Стоило нам оказаться в коридорах дома Офелии, стоило волшебному вихрю стихнуть и пропасть, как разъяренная Изольда кинулась с упреками на Генри. Казалось, несмотря на свои почтительные слова - Ваше Темнейшество, - она готова напасть на него и отдубасить кулачками. Вот это любовь!

К слову, бальная зала была совсем близко; где-то за стеной слышалась музыка, шорох платьев по паркету, топот танцующих ножек… у меня даже под ложечкой засосало от волнения и предвкушения. В конце концов, на балу я не была никогда!

А вот Изольда, казалось, о бале позабыла напрочь. Единственное, что ее сейчас волновало - это Тристан, и ей больше хотелось вернуться обратно, в опасную гостиницу, лишь бы быть с ним рядом.

Но Генри остался спокоен и глух к ее яростным проклятьям и жалобным мольбам.

- Инквизитор, - веско произнес он, глядя свысока на Изольду так, что она съежилась и смолкла,  - самый опытный борец с силами зла. Он умудрялся выжить даже в Аду - что ему одна разъяренная женщина? Он непременно нас догонит. Я в это верю. Закончит с ней свои дела, и придет.

- Да уж побыстрее бы закончил!  - выкрикнула Изольда яростно. - Вы знаете, Ваше Темнейшество, что эта кастрюлеголовая - его нареченная невеста?

- Так вы беспокоитесь, что она у вас Тристана уведет? - переспросил Генри. - О, думаю, не стоит. Инквизитор славен тем, что любит красивых женщин. Таких, как вы. А этот полинялый монстр и на женщину-то мало похож. Сколько б она ему не строила.. гхм… свой глаз, это не поможет.

Но Изольду это мало успокоило. На ее лице ясно выписалось желание сию секунду бежать, искать Тристана, она даже сделала неуверенное движение в сторону, но Генри пресек это поползновение, жестко выставив свою трость перед девушкой, с такой силой треснув металлическим наконечником, что тот пронзил ковер и звонко звякнул об пол.

- Непослушание? - тем же убийственно спокойным голосом произнес Генри. - Вы забыли, что в этом месте нельзя входить ни в какие двери, потому что за ними вас может ожидать весьма ужасная судьба, и, возможно, смерть? А я обещал Тристану, что сберегу вас для него. Так что вам придется сопровождать нас с Энди, хочется вам того или нет. Извольте надеть вам наряд.

Глаза Генри страшно и сухо поблескивали, словно лед на промерзшем до дна озере, его палка угрожающе покачивалась. Несчастная девушка, шмыгая носом и оплакивая свою разлуку с любимым, дернула висящий на шее медальон и тотчас же облачилась в нежно-зеленое атласное платье, пошитое по последнему слову моды.

- А присматривать за вами, - продолжил Генри, - будет вон он.

Генри разжал ладонь; на ней, грозно подняв вверх нос и крепко упираясь серебряными лапками, стояла собачка.

- Серебряный бассет? - недоверчиво спросила я. Генри кивнул:

- Думаете, несолидно? Да, бассет больше сгодится для охоты…

- А какая собака сгодится для бала?! Я не слышала. Чтоб, например, гончие и легавые славно отплясывали вальс.

- Им и не надо, - ответил Генри. - Собака - это статусность гостя. Чем выше гость, тем больше он себе позволяет и тем больше  с ним возни.

Ни слова больше не говоря, Генри небрежно махнул рукой, роняя собачку, и в тот же миг перед нами встал огромный красавец серебряный дог с умной мордой и длинными ногами.

- Вот и будет у меня небольшая свита, - сказал Генри, аккуратно наворачивая на запястье надувшейся на него девушки серебряную цепочку-поводок. - Служанка с догом и спутница. Идеальное прикрытие! Сойду за какого-нибудь важного хвастливого графа. Ну, Энди, теперь наша очередь. Переодевайтесь!

- Но, ваше Темнейшество, согласитесь, - гудела Изольда, пытаясь на всякий случай избавиться от серебристого поводка, но то словно прирос к ее руке. - Вы подвергаете опасности жизнь вашего преданного слуги, вашего друга и брата, Тристана!