и Ваграме, которые стоили нам более тридцати тысяч человек. Тогда как в 1805 году маршалы Ланн и Мюрат захватили мост, не потеряв ни одного человека.

Но стратегия, которой они воспользовались… допустима ли она? Я всё-таки так не думаю. Я знаю, что в войнах между государствами понятие совести сужается под предлогом того, что всё, что может обеспечить победу, может быть использовано для того, чтобы уменьшить человеческие жертвы. Однако, несмотря на эти высокие рассуждения, я не думаю, что нужно одобрить то средство, которое было использовано, чтобы захватить мост у Шпица. Что касается меня, я не поступил бы так в подобной ситуации.

В заключение моего рассказа об этом эпизоде я должен отметить, что доверчивость генерала Ауэрсперга была очень сурово наказана. Военный совет лишил его всех воинских званий и орденов. Он был обесчещен и опозорен на улицах Вены, а потом предан в руки палача. Такой же приговор был вынесен и против фельдмаршала Макка за его действия в Ульме. Позднее оба получили помилование и их приговор был заменён на пожизненное заключение. Они провели в заключении десять лет и были наконец выпущены на свободу, но остались лишены своих званий, дворянства, прокляты семьями и умерли вскоре после освобождения.

Стратегия маршалов Ланна и Мюрата обеспечила переход Дуная. Император Наполеон направил свою армию вдогонку австрийцев и русских. Так началась вторая фаза кампании.

Глава XXV

Холлабрунн. — Я вручаю императору знамёна, захваченные при Брегенце. — Опасность угоднической лжи

Русский маршал Кутузов из Кремса направился через Холлабрунн в Моравию на Брюнн с тем, чтобы объединиться там со второй армией под личным командованием императора Александра. Но при приближении к Холлабрунну ему доложили, что корпуса Мюрата и Ланна уже заняли этот город, чем он был немало огорчён, так как это отрезало ему все средства к отступлению. Чтобы выйти из этого сложного положения, старый русский маршал использовал, в свою очередь, хитрость и послал генерала князя Багратиона в качестве парламентёра к Мюрату. Багратион уверил того, что адъютант российского императора только что заключил в Вене перемирие с императором Наполеоном и, безусловно, очень быстро за этим договором последует мир.

Князь Багратион был человеком исключительно любезным, и он сумел польстить Мюрату, который, в свою очередь, обманутый русским генералом, поспешил согласиться на перемирие, несмотря на замечания маршала Ланна, который хотел сражаться. Но Мюрат обладал правом высшего командования, и маршалу Ланну пришлось подчиниться.

Таким образом, военные действия были прекращены на 36 часов. И пока Мюрат вдыхал фимиам, пущенный вокруг него этим хитрым и искушённым русским, армия Кутузова совершила обход и, скрывшись за небольшой грядой холмов, ушла от грозящей ей опасности. Вскоре за пределами Холлабрунна армия вышла на путь, обеспечивающий ей спокойное отступление на соединение со второй русской армией, стоящей между Цнаймом и Брюнном.

Наполеон находился в это время во дворце Шенбрунн, около Вены. Он впал в безумный гнев, когда узнал, что Мюрат позволил себя обмануть этому русскому князю и заключил перемирие без приказа самого императора, после чего он приказал ему немедленно атаковать Кутузова. Но положение русских теперь изменилось в их пользу, и они приняли французов очень сурово. Бой был одним из самых яростных. Город Холлабрунн переходил из рук в руки несколько раз, он был практически сожжён снарядами, заполнен мёртвыми и умирающими, но в конечном счёте остался за французами. Русские отступили к Брюнну. Наши войска их преследовали, заняли этот город без боя, хотя он был сильно укреплён и защищён знаменитой Шпильбергской цитаделью.

Русские армии и часть остатков австрийских войск собрались в Моравии. Для последнего удара император отправился в Брюнн, столицу этой провинции. Мой товарищ Масси и я последовали за императором в том же направлении, но мы продвигались с большим трудом. Во-первых, потому, что лошади были почтовыми и очень устали, а во-вторых, из-за большого количества войск, пушек, зарядных ящиков и другого вида обозов, заполнявшего дороги. Нам пришлось остановиться на 24 часа в Холлабрунне, на этих абсолютно разрушенных пожарами улицах, заполненных водой, балками, остатками несгоревшей мебели. Этот несчастный город был настолько сильно сожжён, что мы не смогли найти ни одного дома, чтобы остановиться на ночлег.

В течение нашего вынужденного пребывания здесь ужасное зрелище потрясло наши души. Раненые, в основном русские, скрылись во время битвы в жилищах, куда вскоре проник пожар. Все, кто мог ещё хоть как-нибудь ходить, выбежали оттуда при приближении новой опасности, но калеки, а также люди с тяжёлыми ранениями заживо сгорели в руинах этих домов. Многие пытались спастись от огня, карабкаясь на земляные валы, но огонь их преследовал даже на улицах, где столпились тысячи этих несчастных, наполовину сгоревших, многие из которых ещё дышали. Трупы людей и лошадей, убитых во время битвы, — всё было сожжено огнём до такой степени, что несчастный город на многие лье в округе распространял вызывающий тошноту ужасный запах горелого мяса.

Бывают местности и города, которым по их расположению как бы предопределено стать, полем битвы. Холлабрунн был одним из них, потому что представлял собой прекрасные военные позиции. Поэтому, как только он был слегка восстановлен от всех несчастий, которые ему принёс пожар 1805 года, примерно через четыре года я вновь увидел его сожжённым и вновь усыпанным трупами умирающих, наполовину сгоревших. Об этом я ещё расскажу в своём рассказе, касаясь кампании 1809 года.

Коммандан Масси и я покинули этот очаг инфекции, как только смогли двинуться дальше, и достигли Цнайма, где через четыре года я должен буду получить ранение. Наконец, 22 октября мы присоединились к императору в Брюнне. Это было за десять дней до знаменитого сражения при Аустерлице. На следующий день после нашего прибытия мы полностью выполнили свою миссию — вручили знамёна императору по всем правилам соответствующего церемониала, очень торжественно. Он никогда не пренебрегал удобным случаем, чтобы показать своей армии всё, что могло возбудить в ней жажду славы. Вот каким был этот церемониал.

За полчаса до смотра, который проводится ежедневно в 11 часов перед домом, служащим дворцом для императора, генерал Дюрок, обер-гофмаршал, послал за нами роту гренадеров гвардии с оркестром и барабанщиками. 17 знамён и 2 штандарта были переданы такому же количеству младших офицеров. Майор Масси[45] и я, сопровождаемые офицером для поручений императора, встали во главе кортежа, который тронулся в путь под барабанный бой и звуки марша. Город Брюнн был заполнен французскими войсками, и солдаты, когда мы проходили, приветствовали многочисленными