— Ты всё равно покойник, — процедил и выхватил-таки пистолет.

Прицеливаться времени не было. Проклятье… выпущенная наугад пуля была единственной – в следующий момент выбитый у меня пистолет отлетел к ногам Виконта.

— Покойник тут ты, — рычание Виконта, ещё один выстрел…

— Сука! – он резко схватился за плечо, пистолет выпал из его руки.

Запах ванили… Совсем рядом.

— Одно движение, Виконт, и я прострелю тебе голову, — голос Евы дрожал.

Вик оскалился сильнее, хотел поднять пистолет, но воздух разорвал ещё один выстрел. Стол возле бедра Вика разлетелся на щепки.

— Я не шучу! — крикнула она. — Не шучу, Виконт.

В мгновение сориентировавшись, я выкрутил руку ближайшего стоящего ко мне прихвостня Вика. Выхватил у него пушку и с размаха ударил в голову.

— Не шевелиться! – зазвенел голос Зверёныша. – Назад, я сказала! — Выстрел, звон разбитого стекла. — Назад!

Сквозь хлопок нового выстрела я услышал смешанное с матом шипение. На усеянный осколками пол брызнула кровь. Охранник Виконта скорчился, схватился за бок.

— Надо было прикончить тебя, суку, — сжимая челюсти, выдавил Вик, глядя на Еву. Теперь уже я сам держал его на мушке.

Не глядя, я забрал у Евы пистолет, и в момент, когда руки наши на миг соприкоснулись, почувствовал, что её трясёт. Рукоять была влажной от её пальцев. Виконт смотрел на нас всё так же пренебрежительно, с прищуром, прекрасно понимая, что силы всё ещё на его стороне.

— Вам всё равно не уйти живыми, — просипел он. – На что ты надеешься, Алиев? Ты же щенок, а она… — пренебрежительный взгляд Еву. Даже не смотря на неё, я знал, что глаза её наполнены вызовом. Знал, что в этот момент она смотрит на Виконта прямо, не собираясь уступать. Моя малышка Маугли. Если нам удастся выпутаться из этого…

— А она только что оставила в тебе дырку, — заткнул я его.

Стоило бы сразу прикончить его, но я понимал – пока Виконт у меня на прицеле, никто из его людей не посмеет рыпнуться. Стоит же продырявить ему башку, всё может выйти из-под контроля. Понимал это и сам Вик.

— Ну давай, — кровь сочилась между его пальцев, голос зазвучал глуше. В голове у меня один за одним разворачивались тысячи сценариев, но все они были одинаково дерьмовыми. Движение сбоку…

— Кто следующий? – рявкнул, выстрелив в ногу потянувшегося к кобуре гадёныша.

Вик молчал, но взгляд его мне не нравился. Он явно что-то замышлял.

— Даже не думай, Виконт, — предупредил я его. Пистолет его лежал примерно посередине комнаты, но вряд ли он был у него единственным.

— Тебе говорили, — проигнорировав моё предупреждение, заговорил он с Евой, — что брать в руки оружие – не женское дело? Тебе бы стоило держаться от всего этого подальше. Осталась бы цела, а теперь…

— А теперь время платить по счетам, Вик, — перебила она, и в то же мгновение порт наполнился воем сирен.

Виконт почернел. Теперь всё было точно кончено, и он понял это ещё до того, как я не мешкая выстрелил. Мог бы прикончить его сразу, но на великодушие способен я не был. Хотел видеть, как он захлёбывается, хотел, чтобы он прочувствовал каждую секунду собственной агонии. Мразь! Крыса, позарившаяся на слишком большой кусок сыра и попавшая в собственную же ловушку.

Я почувствовал, как вздрогнула Ева. Вик схватился за шею, засипел, цепляясь за стремительно покидающую его жизнь. Судорожно сжал край стола, навалился на него бедром. Во взгляде его на мгновение отразился страх, тут же сменившийся принятием собственного поражения. Алая кровь стекала вниз по его ладони, тут же темнела, оставаясь на одежде бурыми пятнами.

— Ты ошибся, Вик, — выговорил я, глядя ему в глаза, — законы в этом городе устанавливаю я. И жить он будет именно по ним.

— Нет, Рус, — хрип. – Не ты, и не я. Ни ты… — поморщился и втянул воздух сквозь сжатые зубы. – Даже не Акулевский, если ты его имеешь в виду, — лицо его исказилось. – Хотя старший, если уж так сильно хочет, может устанавливать свои порядки на том свете. Но не суть. Не суть… Законы диктуют другие. Ты ничего не изменишь, щенок. Ничего…

— Ты ошибаешься.

Появившиеся в комнате спецназовцы в считанные секунды скрутили лишённых вожака шакалов, а я так и стоял, глядя на лежащего возле стола Вика. Из раскуроченной артерии продолжала течь кровь, уже образовавшая на полу красную лужицу.

— Прощай, Вик, — просипел я, опуская руку с пистолетом. – Ты бы мог быть достойным врагом, но… — поморщился в отвращении и тут же увидел сжимающего в руке ствол брата. Почувствовал нежное касание к запястью и посмотрел на женщину, благодаря которой всё ещё мог вбирать в лёгкие воняющий запахом предательства, жаждой грязных денег и власти воздух. Благодаря которой научился разбирать среди этого и другие – самый сладкий из них – запах ванили и соли, оставшейся на тёплой коже. Благодаря которой всё ещё был жив.

— Теперь всё? – в голосе её как никогда отчётливо слышались хрипловатые нотки. Пальцы были холодными, глаза как никогда светлыми. Обычно тёмно-карие, с янтарными крапинками, сейчас они были карамельно-золотистыми, тогда как зрачки, наоборот, чернели бездной. Я уловил движение. Вскинул голову.

— Мартин! – прорычал. Тот, оставшийся незамеченным среди остальных, медленно отступал к двери. – Далеко собрался? – стоило ему обернуться, холодно спросил я. На миг наши с ним взгляды встретились. Трусливый шакал, не заслуживший даже пули. И всё же именно её он и получил – единственную, как приговор, который он подписал сам себе.

— Теперь всё, — сказал, чувствуя, как пальцы Евы сжимаются на моей руке.

Губы её почти сливались по цвету с бледным лицом, глаза блестели. Судорожно выдохнув, она приоткрыла рот, но ничего не сказала.

— Увёл бы ты её отсюда, — Ренат убрал пистолет в кобуру. Я сунул свой за пояс. То и дело вокруг звучали резкие выкрики, на запястьях Виконтовых прихвостней уже красовались браслеты наручников. Я кивнул.

— Как ты узнал, что я тут? – только и спросил.

Ренат посмотрел на меня пристальнее, затем перевёл взгляд на Еву.

— Спасибо, — сказал не мне – ей.

Она быстро кивнула. Губы её приоткрылись, и на этот раз я всё-таки услышал негромкое:

— Это не то, за что тебе стоит меня благодарить.

— И всё же спасибо, — повторил брат. Снова посмотрел на меня и выговорил: — Твоя жена позвонила мне и сказала, что ты по уши в дерьме. Я подумал… — усмешка в уголке губ. – Ты же мне брат. Брат за брата… — подал руку, и я, не задумываясь, притянул его к себе. Как следует хлопнул по спине и, отпустив, повторил жёстко, решительно:

— Брат за брата, Рен.

Крепко сжимая руку Евы в своей, я выволок её на улицу. Чем ближе мы подходили к выходу, тем сильнее стучала кровь у меня в висках. Воздух казался особенно свежим и как будто острым, крики чаек разрезали пронизанный солнечными лучами воздух.