— Руслан, — Ева дёрнулась, — мне больно!

Я действительно сдавил её пальцы так, что того и гляди мог сломать. Ветер обдал лицо в момент, когда я рывком развернул её к себе. Она была всё такой же бледной, только губы обрели прежний цвет. Тёмные волосы рассыпались по плечам, обрамлённые густыми ресницами глаза лихорадочно блестели, и я видел отражающееся в них небо. Или мне казалось, что видел – хрен разберёшь. Сейчас мне могло привидеться что угодно!

— Ты какого чёрта полезла туда?! – выдавил, глядя на неё.

Вернёмся домой, надеру ей ремнём задницу, как уже давно советовал Алекс. Если бы что-то случилось снова, если бы… — Какого чёрта, я тебя спрашиваю?! – вместо того, чтобы отпустить, сжал руку ещё крепче. – Я что тебе сказал?!

— Что ты мне сказал?! – гневно выпалила она, пытаясь выдернуть кисть. Ноздри её раздувались, янтарь, которого ещё недавно, я мог бы поклясться, не было, заблестел искрами.

— Я тебе сказал, чтобы ты не высовывалась, мать твою! Чтобы ты сидела в машине, даже если это проклятое небо рухнет на землю! Ты какого…

— Какого?! – крикнула она, не дав мне договорить. Дёрнула руку, и я всё-таки заставил себя выпустить её. — Что я должна была делать, Руслан?! Что?! Сидеть и ждать, пока… — из груди её вырвался выдох. – Ты бы сидел, Рус? Сидел бы и ждал? Или, может быть, поджал хвост и дал дёру? Что бы ты сделал на моём месте?! – голос её вдруг сорвался. – Что, Руслан?! – сдавленно, надтреснуто.

— Речь не обо мне, — рявкнул в ответ. Чем больше она говорила, тем сильнее мне хотелось встряхнуть её. –  Я мужчина, а…

— А я кто?! – она буквально рассвирепела. – Женщина?! Зверёныш?! Кто я, Руслан?! – подойдя, она схватила меня за ворот рубашки и, рванув, зашипела: — Да, Рус, я женщина. И если бы даже ты не оставил мне пистолет, я бы пошла туда, слышишь?! – сгребла рубашку сильнее. – Если бы это дало тебе хотя бы один шанс из миллиона, я бы пошла туда со шпилькой, понятно?!

— Мне всё понятно, — отцепил её пальцы и сжал кулак. – А тебе понятно, что тебя могли прикончить?! Что тебе могли разнести голову?!

— Понятно, Рус! – резко, глядя мне прямо в глаза. – Тогда бы это было почти как в сказке.

— В какой, мать твою, сказке?!

— Да почти в любой, — отдёрнула руку. – …И умерли они в один день.

Она рывком высвободила руку и быстро пошла в сторону моря. Я так и стоял на месте, глядя на неё. Шла она быстро, держа спину прямой, а плечи расправленными. Солнце отливало золотом на её коже, ветер поигрывал с волосами. На фоне тёмно-синего, сливающегося с подёрнутого рваными полупрозрачными облаками неба она казалась такой хрупкой, что сложно было представить её с оружием в руках. Представить, что несколько минут назад она фактически вырвала меня с того света. Второй раз вырвала с того света, чёрт возьми.

Выругавшись, я пошёл было за ней, но тут увидел сидящую в метре кошку. Она смотрела на меня, и я мог поклясться, что в её жёлтых глазах читалось осуждение. Если бы эта тварюга умела говорить, уверен, она назвала бы меня ослом.

— Да чтоб тебя, — подойдя, я закинул её на плечо. Хвостом она мазнула меня по руке, скрипуче мяукнула.

Ева остановилась у самой воды так, что мелкие барашки волн касались мысков её босоножек. Я смотрел на её ноги, на тонкие кожаные ремешки, оплетающие стопу, щиколотки, а внутри вместе со жгучим, первобытным страхом за неё, с ещё не улёгшимся гневом, ярким пламенем цыганского костра на фоне чёрной ночи рвалась в небо любовь.

— Если бы мне дали выбор, — сдавленно и очень тихо заговорила она, — умереть там с тобой или остаться жить без тебя, я бы выбрала смерть, Руслан. Жизнь без тебя не стоит того, чтобы её беречь, — она пошла от меня вдоль берега.  Кошка спрыгнула на серый песок, как будто бы всем своим видом желала показать, что до наших разборок ей нет никакого дела. Да ей и правда дела до них не было.

Я нагнал Еву в один шаг, развернул к себе и увидел стоящие в её глазах слёзы. Все слова, которые я собирался сказать, комом застряли в горле. Ева всхлипнула, и я, не колеблясь, рывком притянул её к себе. Почувствовал, как мелко задрожали её плечи, как её затрясло в моих руках, как она, скомкав в пальцах мою рубашку, выдохнула у моей груди. Прикрыл глаза и погладил её по голове.

— Всё закончилось, Зверёныш, — прошептал, тщетно пытаясь успокоить, а у самого так и сжималось горло. – Всё закончилось, — по узкой спине, по выпирающим лопаткам.

Дьявол! Не помню, когда это было со мной в последний раз! Даже мелким пацаном я не сопливился, а тут… Во рту появился странный вкус, дыхание замерло.

Я собрал её волосы, ткнулся в её макушку и с шумом втянул запах. Запах женщины, ставшей для меня маяком среди бесконечной мглы, ставшей моим спасением в бушующем море, где спасения ждать было неоткуда. Посмотрел поверх её головы на горизонт, на начинающее катиться к закату солнце – слегка красноватое, похожее на спелый южный персик. Всё закончилось. Нет… Закончилось только то, что должно было в конце концов закончиться. А теперь всё только начинается.

— У нас с тобой будет другая сказка, — хрипло выговорил я и, взяв её за подбородок, посмотрел в затянутые слезами глаза. – Эй… — Стёр крупную горячую слезинку.

Ева так и держалась за меня, не переставая дрожать.

— Какая? – шёпот слился со звуком набежавшей и замеревшей на миг у наших ног волны.

— Там будет «жили они долго и счастливо», — уверенно сказал я.

— А как же «умерли в один день»? – всхлип.

Я усмехнулся уголком губ. Присел и медленно расстегнул ремешки её босоножек. Разулся сам и, поднявшись, взял Еву за руку. Переплёл наши пальцы и подвёл к воде. Волна тут же облизала наши стопы. Прохладная, она показалась мне как никогда раньше приятной. Только что мы прошли по краю. Вместе, точно так же вместе, как были сейчас.

— Можно и «умерли в один день», — прижал Еву к себе и убрал мокрые волосы от её лица. – Но только после «жили они долго и счастливо», — губами к губам.

Солёная… Солёная и сладкая. Её руки на моих плечах, тонкое платье под ладонями.

— Я согласна, — шепнула она и приоткрыла рот, позволяя мне целовать её так, как я не целовал ни одну женщину до неё, так, как ни одну не хотел целовать – с осознанием, что она предназначена мне.

— Я тоже, — держа её, снова посмотрел в лицо. Заплаканная, с чуть покрасневшим носом, она была всё так же прекрасна, как и в маленькой сельской церкви, одетая в белое подвенечное платье. Так же прекрасна, как этим утром, когда, нагая, встала с постели, чтобы, накинув халат, забрать у соседского мальчишки кувшин со свежим молоком. Так же прекрасна, как в первую нашу встречу, когда села ко мне в машину насквозь промокшая, с запутавшимися в длинных волосах репейниками. – Только ответь мне на один вопрос. – Ждал, что она, как всегда, спросит меня на какой, но она промолчала. Только смотрела в ожидании. — Стрелять тебя тоже научили в пансионате?