намерены делать с вашим верховным жрецом? – Не сдержал любопытства чашеносец единодержца.

– Снимем с него сан, да и отпустим отмаливать свои грехи в дальние молельни.

– Отдайте его лучше на суд граждан, кто-то должен ответить за все, что теперь творится и станет с городом скоро.

– Хорошо, мы так и сделаем.

– С Нибиру все ясно. Вы что-то хотели относительно Киша.

Для убедительности напустив на себя благообразность, жрец начал издалека:

– Ур-Забабой овладели чрезмерная набожность и честолюбие, это всем давно известно и до поры нам это было на руку, ибо он чтит нашего бога. Но когда его гордыня, привела к сомнениям относительно местопребывания вездесущего, это перешло все границы.

– Вы про холм, что он строит?

– Именно-именно! – Обрадовано завосклциал нетерпеливый священнослужитель. – Ты верно подметил. Это именно – просто холм, а не дом неба и земли, как он хочет его называть. А его желание, сделать его выше неба – богохульно.

– Ой, ли? Уж не движет ли вами простая ревность, что не в Нибиру строится его главный дом? – Пошутил кишский сановник.

– Не кощунствуй! – Возмутился хмурый служитель. – Нибиру, и только Нибиру – есть средоточие мира! В Нибиру, поселился великий ветер в начале времен, и только здесь, быть его главному дому на земле!

– Не сердись святейший, я не хотел вас обидеть. Я простой царедворец, а не ученый муж, и я плохо знаком со священными сказаниями, кроме тех, что велит знать первосвященник.

– «Первосвященник». – Хмыкнул жрец, показывая свое презрение к верховному жрецу.

Дождавшись, пока жрец закончит свое ворчание, Азуф продолжил:

– Так что вы предлагаете с этим холмом сделать?

– Срыть! – Снова встрял в разговор нетерпеливый жрец.

– Срыть? А это не кощунство? Не прогневит ли это Вездесущего, ведь это строение возносится в честь него?

– Не слушай его, он молод и глуп и не понимает, что говорит. Достаточно будет прекратить эту богохульную стройку и подкоротить то, что уже вознеслось выше дома в Нибиру; дабы своей дерзостью не смущало небес.

– Святейший жрец хитер. Ведь сие здание вознеслось до двухсот локтей. – Подметил нимиец, отдавая должности хитроумности священнослужителя. – Недаром пастушьи народы, называют теперь Киш – вратами богов.

– Киурийцы все невежды! Они и свою деревню – Кадингирр, называют божьими вратами! – Ворчливо выругался жрец, ревнуя к славе Киша.

Азуф стыдливо смолчал, не открываясь к какому племени принадлежит.

– Смолвитесь об этом с унукцами. – Только и смог ответить иноземец.

– Нельзя избавить от заблуждений, не уничтожив знамений. – Проворчал жрец.

– Боюсь, что сии доводы не убедят воинствующего духа. Что им до заблуждений врага? Благо выслушает.

Сознавая правдивость слов купца, служитель Энлиля разбранился, рассердившись на неразумных вояк:

– А знают ли они, что врага до конца не склонить, пока им движут заблуждения??!!

Приняв обвинения на себя, иноземный гость встрепенулся и, побагровев (что с беспокойством отметил Азуф), разругался в ответ:

– Радуйтесь, что останетесь целы сами!! И молитесь, чтобы воины Лугальзагесси, случайно не снесли и ваши святыни тоже!!

Жрец, трясясь, хотел было сказать что-то обидное, а нимиец уже был готов отразить, так, что все вокруг напряглись в ожидании худшего. Но тут пришла очередь вмешаться в спор чашнику, к вящему его удовольствию, отплатить наконец, священнослужителю его же отповедью:

– Друзья мои, не пристало нам сейчас бодаться, когда до цели всего два шага. Но, – обратился он к жрецам – не кажется ли вам, что знамения уничтожать лучше перед битвой?

– Кто ж спорит? Только кому такое по силам? Разве только ануннакам.

– Пусть святейшие жрецы будут спокойны, мы вскорости решим этот вопрос.

Выпроводив священнослужителей, Азуф посмеялся над их упрямством и, обращаясь к нимийцу и к нибирийским вельможам, будто светлая мысль посетила его только что, сказал:

– А ведь святейшие жрецы правы: поверженная святыня остудит рвение сторонников Ур-Забабы.

– И кому-то по силам это сделать? – Повторил вопрос сурового жреца Мес-э.

– Мне.

Победоно оглядев собравшихся, Азуф улыбнулся и продолжил:

– Вы забыли, что жрецы Энки обладают знаниями ануннаков, а с нами мудрейший из них.

– Абгал?! – В один голос выпалили заговорщики.

– Это конечно хорошо, что ты каким-то чудом уговорил нам помочь служителя Энки, хоть всем известно, что они скорей допустят разрушение всех своих святынь, нежели вмешаются в распри. – Заговорил Мес-э. – Но где он?

– Да что ты говоришь такое?! – Подхватил недоверчивые речи градоначальника нимиец. – Твой старик совсем выбился из рук, он того и гляди выдаст нас всех священным стражам. Благо, если он этого еще не сделал. Я как раз хотел поднять вопрос о том: он стал опасен и я требую избавления от него.

– Об этом можешь, не беспокоиться. Он мне дал слово, и поверь, он хоть упрям и занудлив, но человек слова.

– Что мне его слово?! Он все равно вечно всем недоволен, и будет мешать нам, когда на кону успех нашего дела! Либо мы от него избавляемся, либо…!

Чувствуя, что все готово сорваться, Азуф поспешил заверить:

– Ладно-ладно, не горячись. Я за него не держусь. Мне он все равно уже не нужен. Все что от него было нужно, я получил. Так что делай, что хочешь.

***

Прием удался на славу, Элилу была сегодня на высоте. Все знатные женщины – вельможные жены и их высокородные дочери, – вынуждены были упрятать свою гордыню, и явиться на прием во дворец, чтобы выразить ей свое почтение. И это вопреки своим грязным домыслам, которые они смели распускать за ее спиной. Из-за них, у ее мужа возникли подозрения в отношении нее. Из-за них сгинула где-то на государевых повинностях ее любимая рабыня, которая была ей так близка и с которой она делилась столь многим. Из-за них пропал ее любимый, стражник которого она ласково называла пятником, и который наверно, искупает свою вину где-то на чужбине. Вспомнив близких людей, виновницей чьих участей оказалась, Элилу на какое-то мгновение помучилась совестью, но тут же взяла себя в руки. Она уже давно заставила себя думать, что если бы она не покровительствовала им, их все равно ждала бы такая же беспросветная участь, и пусть скажут спасибо, что она так милостиво обходилась с ними. Их наказание, не должно было быть слишком суровым. Во всяком, случае, так хотелось ей верить. Да и что, с ними худшего могло произойти? Они ведь ей ничего не успели сделать, и с того в чем она их обвинила, и никого не убивали, никого не грабили.

С вежливым высокомерием, улыбаясь и кивая головой в ответ на угодливые приветствия, госпожа Элилу, досточтимая супруга градоначальника Нибиру, с царским достоинством принимала благородных прихлебателей лицемерия и неблагодарности. Скольким