Но зачем спецслужбам (или, допустим, Ларисе, исполняющей их волю) смерть Нижегородцева? Или Зубова? А может быть, Лариса вообще – ведьма?! События последних дней явно усиливали мою веру в то, что ранее для меня, человека рационального, казалось полнейшей ерундой…

От этих мыслей меня оторвало осознание того, что наступило десять часов утра. Пора было собираться на рынок, покупать мандарины и нести их Крикуновой. То есть выполнить последнюю волю моего безвременно заглючившего Приятеля. Далее я целиком и полностью полагался на обстоятельства.

Я купил два кило мандаринов на базаре и поехал на квартиру интимных свиданий Ларисы Крикуновой.

Несмотря на то что у меня в кармане был ключ от этой квартиры, я решил сначала позвонить. Дверь мне открыла сама Лариса. На ней были белая мужская рубашка и шорты. В одной руке она держала веник. Видимо, субботним утром она решила навести в своей квартире для рандеву порядок. Возможно, перед приходом господина Романцева.

Я заставил себя улыбнулся и сказал:

– Привет. Я принес мандарины для твоего сына.

И поставил пакет с цитрусовыми, которые я купил по самой дорогой на субботнем базаре цене полчаса назад.

– Откуда ты знаешь, что он любит мандарины? – изумилась Лариса.

Она вытаращила на меня свои глаза, в которых я прочитал и удивление, и радость, и, как мне показалось, даже желание…

– Я же детектив, – снисходительно пояснил я. – И обязан многое знать. Я хоть и не такой крутой, как твой рыцарь плаща и кинжала Вадик Романцев, но кое-что могу…

И шаловливо подмигнул ей.

– Пройти-то можно?

– Про-хо-ди, – чеканя слоги, сказала Лариса. – У меня сегодня хорошее настроение. За окном – настоящая весна.

Действительно, в эту мартовскую субботу термометр впервые в году поднялся выше пяти градусов по Цельсию, и солнце с самого утра весело начало свою деструктивную деятельность по уничтожению снега.

– Пойдем на кухню, – предложила Крикунова.

Я снял плащ и ботинки и прошел в указанном ею направлении. Лариса жестом пригласила меня сесть, и сама уселась рядом, вытянув на мое обозрение свои ноги.

– Я так понимаю, что мандарины – это только предлог для визита частного детектива? – спросила Лариса.

– Если это и предлог, то согласись, весьма приличный, – заметил я.

– Не только приличный, но и благородный, – ответила Лариса. – Дениска действительно может есть мандарины килограммами.

Она замолчала и стала водить пальцем по столу.

– Может быть, ты еще что-нибудь принес? – наконец спросила она.

– А что еще я должен принести?

– Ну, обычно в таких случаях к месту была бы бутылка мартини.

Я улыбнулся.

– Ты ведь знаешь, у частных детективов свои странности. Я никогда не пью на свои деньги. К сожалению, на женщин это правило также распространяется.

Крикунова была искренне удивлена. Она изумленно улыбнулась и уставилась прямо на меня.

– Мареев, ты прелесть! – вдруг заявила она. – Я сегодня тебя угощаю.

И она полезла в холодильник и достала оттуда ополовиненную бутылку мартини бьянка…

Когда она уже подходила к концу, а я вовсю раскрывал перед Ларисой свой не слишком большой талант бухаря-разговорника, она вдруг оборвала меня на полуслове, приблизилась ко мне и сказала:

– Господин Мареев, вы слишком умны для меня.

Такая оценка моих интеллектуальных способностей несколько поразила меня, тем более что я отдавал себе отчет в том, что Лариса несколько преувеличила.

– Я не такой уж умный, как кажусь, – смущенно произнес я. – Я обычный человек с обычными желаниями.

Глаза Ларисы вдруг загорелись, она придвинулась ко мне еще ближе и сказала:

– Сейчас обычный человек по фамилии Мареев поцелует меня, и я скажу, умный он или нет.

В этот момент я вдруг забыл о том, на что настраивался перед визитом в эту квартиру. Вся дьявольщина, которой было опутано мое расследование, вдруг показалась такой нелепой и ненужной по сравнению с устами этой женщины, которые стремились навстречу моим. Голова моя закружилась, я почувствовал, что сейчас упаду в пропасть. Но начавшееся падение отнюдь не показалось мне страшным, оно было легко и упоительно, как мягкое дыхание теплого весеннего ветра. Я порывистым движением схватил руками голову Ларисы и стремительно поцеловал ее в губы.

Она в ответ обвила руками мою голову. От этого мое головокружение еще больше усилилось.

– Ну вот, так уже лучше. Сейчас ты уже не кажешься умным, а оттого менее сексуальным, – сказала Лариса, когда я наконец выпустил ее из своих объятий.

Ее карие глаза сверлили меня насквозь, в них я почувствовал непреодолимую силу, такую, какой я уже не мог сопротивляться. Остатки разума, которому я привык доверять всю свою жизнь, стремительно исчезали, рационализм хакера, день ото дня разбивающего всю жизнь на файлы и директории и казавшийся мне порой непробиваемым, сыпался, как карточный домик. Мое падение приняло совершенно необратимый характер. Я лишь успел подумать о том, что ускорение падения достигло величины, давным-давно определенным гениальным английским физиком по имени Ньютон.

Некоторое время я сидел, видимо, в какой-то прострации. Из нее меня вывел голос Ларисы:

– Алле! Маре-ев!

Я вздрогнул и дернул головой.

– Набери, пожалуйста, ванную, – томно произнесла она.

– Зачем? – машинально спросил я.

Лариса засмеялась и посмотрела на меня как умудренная опытом гейша на девственника.

– Ты действительно смешной и чуточку глупый! Для того, чтобы купаться, конечно…

Я оценил резонность ее заявления, встал и покорно пошел в ванную. «В конце концов, ничего страшного в этом нет», – подумал я, на всякий случай закрывая дверь в ванную комнату. Я открыл краны с горячей и холодной водой и настроил воду на оптимальный режим.

Вернувшись на кухню, я там Ларису не обнаружил. Уже собираясь пойти на ее поиски, я был остановлен неожиданным захватом своего корпуса сзади. Чувствуя, как я снова вздрогнул, Лариса сказала:

– Ты не бойся, я совсем не страшная…

Я рывком повернулся и увидел улыбающийся предмет моих желаний и одновременно опасений в вишневом купальном халате. Она снова поцеловала меня и тихо сказала:

– Разлей остатки мартини. Не люблю, когда дело остается сделанным наполовину…

Я не стал сопротивляться и выполнил ее просьбу. Лариса взяла бокал, поиграла им, прищурилась, рассматривая на свет светлую жидкость.

– Я не хочу пить здесь. Хочу поднять этот бокал в воде. Пойдем…

Она встала и потянула меня за рукав рубашки.