– Идем, не сопротивляйся, у тебя все равно ничего не получится, – сказала она с лучезарной улыбкой.

«Ничего не получится, ничего не получится», – эхом отозвались эти слова в моей голове. «Ну, и черт с ним!» – ответил на это какой-то голос внутри меня.

Мною неожиданно овладело полнейшее безволие, желание подчиняться и выполнять команды. Я почувствовал себя рядовым-новобранцем в первый день службы, который все сознательное детство мечтал стать солдатом. И вот наконец его желание исполнилось. Тем более что командовал мною сержант с очаровательной улыбкой в купальном халате на голое тело.

Как только мы вошли в ванную, Лариса поставила бокал на доску, которая служила перегородкой в ванной. Затем она с улыбкой, глядя прямо мне в глаза, начала медленно развязывать узел на поясе халата. Я почувствовал, что у меня стремительно учащается дыхание, а в нижней части тела наливаются мышцы.

– Ха, смешной ты, Мареев, – отреагировала Лариса, распахнув халат.

Передо мной наконец открылось то, что не давало мне покоя последние дни. Небольшие, но крепкие груди двумя бутонами…

Лариса оперлась на мою руку и залезла в воду.

– Вода что надо, – констатировала она с улыбкой.

Несколько секунд она сверлила меня взглядом, затем кокетливо подняла брови вверх и сказала:

– Если хочешь, залезай ко мне.

Раздумывал я недолго. Стремительно расстегнув рубашку и потеряв пару пуговиц, под одобрительным взглядом Ларисы я скинул штаны и швырнул их на стоящую рядом стиральную машину. Мое поражение было абсолютно неизбежным, и через несколько секунд пал последний бастион моей обороны – я лишился своих семейных трусов, которые жалким комом упали на пол. Я подписал акт о безоговорочной капитуляции и залез в воду.

Ощущение теплой воды и гладкого, нежного тела Ларисы слились в одно…

После получаса купания в ванной, когда вода уже начала остывать, мы вылезли и, дрожа от внезапной смены температуры, быстро побежали в комнату. Лариса порывисто сорвала покрывало с кровати, забросила его в угол и быстро залезла под одеяло.

– Давай быстрее, мне холодно, – сказала она под аккомпанемент зубного стука.

Я, недолго думая, также полез внутрь. Прикоснувшись к прохладному телу Ларисы, которое от соприкосновения с моим становилось все теплее и теплее, я испытал мощнейший прилив сил и тут же пошел в атаку…

Когда все закончилось, мы лежали рядом, прижавшись друг к другу. Лариса нежно гладила меня руками по лицу, спине, рукам и покрывала меня, как мне хотелось верить, вполне искренними благодарными поцелуями.

– Слушай, а интересно, сколько у тебя в жизни было мужчин? – неожиданно спросил я.

– Валери, ты слишком стандартен, – надула губы Лариса. – Меня каждый второй спрашивает об этом… Ну ладно, я тебе скажу. Ты у меня тридцать третий.

Я присвистнул.

– Ты считаешь, что это много?

Я неопределенно промолчал.

– А, по-моему, это мало. Мне тридцать три года, с мужчинами я сплю с семнадцати лет. Выходит, всего по два мужика в год.

– Да, ты почти монахиня, – согласился я.

– И потом, мужчины, они все такие разные, так по-разному себя ведут… Скажи, тебе нравится есть каждый день макароны?

– Нет, я их вообще не ем. А к чему это ты?

– К тому, что я рассматриваю мужчин как пищу, как жизненную необходимость. А если ты ешь одну и ту же пищу, например, те же макароны, нарушается гармония в организме, ощущается недостаток того или иного – белков, углеводов, жиров… В сексе абсолютно такая же ситуация. Смена партнеров биологически предопределена, она неизбежна. Хочешь, я расскажу тебе о некоторых своих любовниках?

– Почему бы и нет? – ответил я, закуривая сигарету и поудобнее устраиваясь в положении полулежа.

– Начну с известных тебе людей. Витя Скворцов. Обстоятельный, серьезный человек. Но слишком неуверенный и застенчивый. Все приходилось делать самой – направлять его руки, говорить, что я хочу в тот или иной момент. Абсолютное отсутствие инициативы. Кончилось все тем, что я просто взяла, перевела его в партер и оттрахала. А ему потом, видите ли, было стыдно!

Лариса засмеялась и откинулась на спину.

– Или Дима Шалин. Специалист по компьютерам. Помнишь, ты видел его на похоронах Нижегородцева и в информационном центре? Он – чистый ребенок… Его и я так называла, и нынешняя подружка, Линочка Кобелева, такого же мнения. Податливый, ласковый, мягкий. Классно делает куннилинг. Думаю, что он до сих пор в меня влюблен, что приводит в бешенство Линочку. Но я же не виновата… – Лариса вздохнула. – Я такая непостоянная. А у Димы проблемы с потенцией, куча каких-то непонятных болячек. Отсюда порой холодность, апатия…

Лариса еще раз тяжело вздохнула, помолчала и продолжила:

– Однако по эмоциональной холодности нет равных господину Малявскому, директору информационного центра. Работает как компьютер, постоянно готовый к перезагрузке. Но техника и-зу-ми-тельная! Может до пяти раз за ночь…

Я вздохнул, поняв, что с господином Малявским мне, увы, в этом смысле тягаться бесполезно.

– Ты не вздыхай так тяжело, – сказала Лариса. – У него тоже есть недостатки. После того как он свое дело сделает, сразу же надевает очки и либо идет читать свое любимое фэнтези, либо садится за компьютер и начинает писать статью. Через полтора часа – снова в кровать, снова все по одной и той же схеме. Скучно…

Крикунова усмехнулась, провела пальчиком по моей груди, осторожно коснулась сосков и грустно произнесла:

– Теперь вспомним о тех, кого с нами уже нет. Аркадий Нижегородцев. О, это была буря фантазии и энергии!

Лариса оживилась, глаза ее заблестели, словно все, о чем говорила, она переживала заново.

– Это постоянная смена поз, это стремление к неизведанному, это жажда постижения тайн моего тела… Вежливая, благородная, но агрессия.

На лице Ларисы вдруг появилось печальное выражение.

– Да, еще Зубов… Отец Петр был слишком необуздан, слишком какой-то подавляющий… И обязательно в миссионерской позе. Консерватор до мозга костей! Но он единственный, кто именно брал меня, брал как вещь, брал абсолютно, сразу, безоговорочно, со всей своей неандертальской необузданностью. Он ложился в постель как будто выходил на старт, одержимый одним – желанием победить. Увы, в последний раз у него это не получилось.

Я пристально посмотрел на нее, желая уловить в ее глазах дьявольские огоньки. Однако ничего похожего я не обнаружил, они были влажными, словно она действительно переживала то, что случилось недавно с отцом Петром.

– Ну, а о себе можно услышать экзерсис, подобный перечисленным только что? – спросил я после возникшей в ее монологе паузы.

Лариса отрицательно покачала головой и приложила свой палец к моим губам.