К тому же (и это показалось самым главным для Ивана в первый момент) сидящий перед ним лысый мужчина не мог быть полноценным обладателем. А значит, не мог много из того, что мог раньше… Следовательно…

Наверное, по глазам Бонза читал хорошо и прекрасно понял, в чём сомневается его незаконный наследник. Потому что закивал с доброй, располагающей, чуть ли не родственной улыбкой:

– Да я это, я! И тоже страшно рад тебя видеть!.. Спасибо, очаровашка! – это он уже сказал официантке, поднёсшей заказанный кофе и всё те же горячие бутерброды. После чего Большой повернулся вновь к замершему Ивану и продолжил: – Вижу, ты неплохо устроился с моим сигвигатором?

Ну да, он сильно изменился и скорей всего специально оставил свою знаменитую лысину, но мысли, что это похожий на него двойник, даже не возникало. Зато возникло сомнение о наличии запасного тела, и Загралов ответил вопросом на вопрос:

– А что за двойник тогда лежит в тюремном госпитале?

– Ха! Какая разница! – отмахнулся нежданный сотрапезник. – Главное, что встречу с тобой я своим личным присутствием уважил. Не загордишься?

На подобные подначки реагировать просто было некогда, хотя беседа велась практически не прерываясь. Но попутно Ивану пришлось решать множество проблем, и не все они оказались в сфере его умений или возможностей. Ладно там жён он сумел заставить оторваться от примерок, перейти в ближайшее и наиболее удобное для обороны и в плане безопасности место и там выжидать. К тому же чуть ли не сразу он перекинул в их окружение фантом участкового Соболева, а потом и само семейство Клещей. Вокруг себя тоже стал стягивать ударную группу из Фрола, Дарьи, майора Лидкина, а чуть позже и деда Игната. Причём дух Пасечника первым обнаружил наибольшую опасность:

«Вань, не могу к нему приблизиться меньше чем на тридцать метров! Нечто странное вокруг него, но не «слепая зона». Не пускает, а когда залипаешь там словно в потоке, начинает бить током и как будто парализует. Я вроде вырвался из потока, но будто деревянным стал!..»

И это утверждал бестелесный дух!

– А вот я ни к какой встрече не стремился, – тем временем продолжал обладатель разговор. – Ни здесь, ни на «Лужке», ни тем более с Безголовым Тузиком.

– Не просто в это верю, а даже знаю! – с душевным сочувствием закивал Бонза. – Туз и в самом деле заигрался, оторвался от действительности и был весьма справедливо наказан судьбой. Сам виноват!

Странная беседа продолжалась, а команда фантомов Загралова, да и он сам пытались мозговым штурмом ответить на вопросы: что, почему и с какой стати?

Как бывший владелец «Лужка» сумел незаметно пройти буферную зону? И почему на него не обратила внимания Цепь? Ну это понималось просто: здесь сидит простой человек, не имеющий сигвигатора, а потому и не обладающий собственной буферной зоной или её эпицентром в виде шара, с выставленными наружу иглами.

Может такое быть? Да так и есть! Но возникает второй вопрос: а откуда же тогда запасное тело, которое отлёживается в тюремном госпитале? Ведь не имеющий настроенного на себя сигвигатора обладатель не может создавать собственные копии.

«Ты вспомни, что ты умеешь, в обход всех инструкций! – своевременно напомнил Хоч. – Так что и этот вчерашний правитель столицы может невесть какими способностями да умениями обладать. Вон, ты не видишь его своими сигнальными линиями, и мы к нему подлететь не можем…»

«А давай меня воплоти в тело, – предложил Фрол, – и я этого коротышку просто сброшу вниз всего одним ударом!»

«Всегда успеется! – сразу пресёк ненужную инициативу полковник Клещ. – Качай его, Ваня! Качай! Пусть быстрей выкладывает, что ему надо от тебя, и начинает тебе угрожать. Потому что без этого никак такой встрече не суждено было состояться».

– А что же вы так плохо Туза воспитывали? Не могли ему привить миролюбие и уважительное отношение к окружающим? Или это некий, жутко разбалованный вами родственник?

Бонза презрительно скривился:

– Да плевать на него, туда дураку и дорога! Теперь вот с вами важней решить вопросы нашего мирного существования.

– Мирного? – переспросил Загралов. – А мы что, воевать начали или собираемся?

– Всё зависит от твоего желания идти на компромиссы. И сразу тебе скажу, ничего страшного или сложного от тебя не требуется. Ты и сам мне пойдёшь навстречу, как только услышишь мою просьбу.

Нынешний обладатель иномирского устройства снисходительно хмыкнул:

– Небось в сигвигаторе нуждаетесь?

– Да побойся бога! – искренне отрицал Большой. – Оно мне и даром не надо, ибо уже на второй день прибудет сюда жандарм Федеративного Альянса и устроит экспроприацию. Наверное, ты и сам догадываешься, что людей, от меня зависящих, а значит, и находящихся под моей властью, гораздо больше чем сто тысяч.

На подобную тему бессмысленно спорить, поэтому Иван продолжал оставаться учтивым, вежливым, степенным:

– В таком случае чем ещё мог бы я помочь?

Прежде чем ответить, Бонза проглотил бутерброд, почти не разжёвывая его, залил в себя двумя глотками весь кофе и только после этого похвально кивнул:

– Молодец, хорошо держишься. Выбрал бы я тебя в своё время вместо Туза – мы бы с тобой таких дел наворочали! Хе-хе!.. Но… возвращаясь к делам нашим насущным… О моей просьбе я скажу только после перечисления тех рычагов давления, которые я на тебя имею. И учти, не всех рычагов, некоторые я оставлю на крайний случай. Готов слушать? – зависло молчание, которое можно было смело принимать за согласие. – Ладно, тогда слушай. Рычаг первый: тебе меня не взять и не убить, как ни пытайся. А попробуешь – сам в собственной крови утонешь. Рычаг второй: если не пойдёшь мне навстречу в выполнении моей просьбы, уничтожу всех. Начиная от тебя и кончая последним дворником в твоей «Империи Хоча». Хочу напомнить, у меня не показушная власть над группой людей, у меня власть над государственными структурами, армией, службами безопасности. И все они немедленно двинутся в твою сторону по моему приказу. Вплоть до того, что я уничтожу твой комплекс бомбардировкой с воздуха или нанесением ракетного удара. Для меня это – раз плюнуть. Идём дальше… следующие рычаги: по окончании выделенного тебе срока на раздумье – пристрелю твоих жён. Так сказать – первый предупредительный выстрел. И поверь мне, уберечь их тебе не удастся.

Иван, почти не моргая, смотрел на угрожающего ему мужчину и еле сдерживался, чтобы не удушить того голыми руками. Но, несмотря на бешенство в сознании, некоторая часть прекрасно понимала и верила сказанному! Создавалось твёрдое убеждение, что лысый, неплохо загримированный мужчина не врёт. У него и в самом деле имелись невероятные возможности. Уже сам факт его нахождения здесь это доказывал. А уж то, что он перечислял равнодушным тоном, и злило, и пугало одновременно. Потому что звучало кощунственно:

– Понимаю, что самая любимая твоя жена – фантом и её убить физически нельзя. Но уж морально её уничтожить – вполне в наших силах. Ведь актрисы – такие ранимые личности…