– Ровненькой будет твоя могила, – пообещал я.

Валерик самоуверенно расхохотался. И кто-то хрюкнул ещё, видимо, Столетов.

– Ой, Валер, извини, – сказал я. – У тебя никакой могилы не останется, только пепел. Я смешаю его с навозом…

– Ты боишься, – перебил Валерик. – Боишься, от этого все твои жалкие, ничего не стоящие угрозы. А ты, Светлана, не бойся. Уже можно не бояться, ты готова…

Это всё мне стало надоедать.

– Это судьба, Светлана, это судьба. Твоя судьба…

Я снова пнул шкаф.

– Так всегда было! – бешено шептал Валера за дверью. – Всегда-всегда, ещё при моём прадеде, ещё раньше, на старом месте. Раз в несколько лет…

Раз в несколько лет.

Он спит. А люди живут в его садах, счастливо и богато, строят дома и пашут поля. Но постепенно время берёт своё – и сады дряхлеют. Их жрёт тля, деревья кривятся и сохнут, и вместо сочных яблок рождается горечь и дичок. Поля зарастают, спорынья и древоточцы получают силу, портят посевы и портят кровь, ремесло остывает в руках, и нужен новый вздох, новая кровь. И тогда люди строят мост на другой берег, а он выбирает того, кто достоин по нему пройти. В этот раз он выбрал тебя, тебя, Светлана.

Я опять поглядел на Светку. Она сидела, забившись в угол, только смотрела бешеными от ужаса глазами.

– Но почему её? – спросил я.

– Никто не знает почему – ему виднее, – ответил Валерик. – На неё просыпались белые перья, и она их подняла. Но я думаю, она просто вкусненькая…

Он засмеялся.

– Он любит нежное мяско, – хихикал Валерик. – Он никогда не забирает старых, вонючих и жёстких, только молочных поросят, только мягоньких…

– Кто «он»?! – перебил я.

– Ты знаешь, кто он. Все знают, все. Только некоторые стараются убедить себя, что его нет. Но он есть. У нас про него знают все. И ты знаешь, только боишься сказать…

– Красноглазый старик.

– И так тоже, – хмыкнул Валерик. – Его видят по-разному, страж водопоя является стаду в разных обличьях…

Страж водопоя. Понятно. Неплохое название, что-что, а названия они придумывать умеют. Хранитель ключей, тёмный мастер, красный жнец, страж водопоя.

– Ладно, страж водопоя… – сказал я. – Пусть сторожит свой водопой, а мы со Светкой тут при чём?

Я понимал, что всё это глупо. Что глупо спорить с этим. Что-то спрашивать у него. Пытаться переубедить. Но спрашивал.

– Вы даже очень при чём. Вы – главные гости на этом празднике…

– Почему? – перебил я.

– Сами виноваты, – ответил Валерик весело. – Зачем сюда заехали?

Это точно. Сами виноваты. Во всех страданиях местных всегда виноваты те, кто приезжает к ним на «Лендровере». И это правда.

– Автотуристы… – презрительно сказал Валерик. – Изучают просторы родины. Болтаются туда-сюда, смотрят…

Понятно. Местные корячатся годами на подержанную «Ниву», а туристы наезжают на своих «Дефендерах» и глядят на местных, как на ходячий навоз. Обидно-с, кипит-с, гроздья гнева-с. А у каждого местного в сарае если не «Сайга», то бензопила точно, ненависть в почках набухших томится. А уж как она томится в печени!

– А вот у нас туристам очень рады, – сказал Валерик. – Очень. Знаешь, Марсик, обычно он выбирал здешних, своих, малосольных. Шесть лет назад соседку мою выбрал, я помню, она мороженое любила. Так весь город ей мороженое таскал, а я так шоколадное! А она сначала не понимала, думала, это ей за просто так, радовалась, скакала. А как поняла, так стала грустной-грустной…

Валерик снова расхохотался. Постучал в дверь. Тут-тук, тук-тук.

В этот момент я удержался с трудом.

– Плакала, – с удовольствием сказал Валерик. – Пряталась, убегала. И мороженое ей уже не нравилось.

– И никто не был против? – негромко спросил я. – А как же родители? Они… Они как?

– У неё сестра была старшая, – ответил через дверь Валерик. – У сестры этой пиелонефрит, одной ногой в могиле стояла, а папка с мамкой в ней души не чаяли. И выздоровела! Как новенькая сделалась, на лыжах бегает, никакой недостаточности. А как её отец коттеджи рубит?! Как бог, в очередь к нему за полгода записываются. По всей стране ездит. Каждый год в Испанию семьёй летают отдыхать, машину раз в три года меняют, всё по плану. А взамен старой девчонки новую народили – тоже мороженое любит, только уже дынное!

Валерик хохотал. И Столетов ухал, ему тоже, кажется, было смешно. А мне первый раз в жизни хотелось убить человека. Двух человеков. Может, больше. Вот взять и убить, с удовольствием, и никогда потом угрызений совести не испытывать. Потому что именно тогда я понял, что не все те люди, что умеют ходить на двух ногах и разговаривать.

– А какие в тот год урожаи были! – продолжал рассказывать Валерик. – Фермеры по всему району приподнялись, торговля пошла, льняной заводик подняли. И грибов понаросло, семь грибоварен открыли, прикинь? А рыба сама из воды выпрыгивала, да не какие-нибудь там ерши, а стерлядь. Стерлядь, ты понимаешь?! Он не жадный.

Нет. Не понимаю. Не буду я понимать. Я не про это. Я люблю книги про вампиров только в одном случае – когда им в конце отрубают голову, набивают рот чесноком, а меж рёбер вколачивают заточенную ножку от табуретки. И хорошо бы от гигантской табуретки. Я сталь понимаю. Сталь, соль, ультрафиолет.

– У нас почти никто не болеет, – продолжал Валерик. – А если заболевают, то ненадолго и сразу выздоравливают. Даже в зубах дырок нет, сами зарастают. И по тысяче народа в десять лет прибавляется! Где такое есть?!

– Сдохни, Валера, – ответил на это я. – Это будет твой лучший поступок в жизни. И входить сюда я тебе не советую.

– Ты не понимаешь, Марс, – хмыкнул Валерик. – Ты ничего не понимаешь, а вроде умный с виду. Все такие умные считают дурачками остальных, а на самом деле сами главные дураки и есть. Эх, Марс, мне не надо входить. Оглянись!

Я почувствовал, как поднялись у меня на голове волосы, обернулся резко. Ничего. Светка сидела в углу, смотрела на меня.

– Вот видишь! – веселился Валерик за дверью. – Ты уже мне веришь больше, чем собственной сестре. Мне надо верить, я всегда говорю правду. Но я люблю пошутить.

Кажется, он прав. Он не так глуп, как хотел показать с первой встречи.

Снова постучал, на этот раз громче, требовательнее и нетерпеливее.

– Кто-нибудь дома?! Поросятки, открывайте, пришёл большой злой волк!

Большой злой волк. Привет.

– Открой, Марс, иначе он разозлится! – шептал Валерик. – Хуже будет, он сердится, если не получает то, что хочет. Открой, Марсик!

Дверь дрогнула.

– Открой! – потребовал Валерик. – Открой, говорю! Он сожжёт весь город! Он уже делал так! Наш город сгорал дважды, и он сожжёт его ещё раз – если ему не дать то, что он хочет.