— Господи, какой подонок этот Каретников! — разревелась Юлька, прочитав это пылкое послание влюбленного в своего друга мужчины. — Как он мог застрелить человека, который его любил?

Меня же обуревали иные чувства. «…Я и не на такое пойду…» Что же они хотели сделать? Такое?

Предыдущее эсэмэс было получено за четыре минуты, в 19:29. И вот что там было: «Я в городе. Выяснил, кто та баба, с кем они встречались возле фонтана, пока мы сидели в кафе и типа ничего не видели. Не поверишь — следователь прокуратуры, вдова Кочерги! Теперь ты веришь, что они опасны? От них надо избавиться сразу же, как только отыщут карту. Кто это сделает?»

Я выронила сотовый из рук и обернулась к Юльке. Мы смотрели друг на друга в немом ужасе долгий промежуток времени. Но для нас время в тот момент остановилось. Юлькины слезы враз высохли. Выражение ее лица говорило: «Как он мог так поступить?! Как он мог так ловко прятать свою сущность?!»

И в самом деле. Величайшая загадка. Михаил представлялся нам совершенно иным человеком, не тем, кем являлся в действительности. Да и что мы, в общем-то, о нем знали? То, что он умеет готовить и придерживается нетрадиционной ориентации — и все. Удивляться особо нечему. Другое дело, если бы такие подробности вскрылись о человеке, с кем водишь тесные отношение на протяжении долгих десятилетий, такое тоже бывает. Это жизнь.

Что ж, не надо обладать сильной интуицией или выдающимися интеллектуальными способностями, чтобы утверждать: Каретников ответил Михаилу на это, что убивать нас он доверяет своему другу. Вот на что Лисовский ответил: «Я — значит, я. Ради тебя я и не на такое пойду».

— Катя, я ничего не понимаю! То есть Димка обманул Мишку, не дав ему нас убить, значит, он наш друг, да? Но зачем он притворялся перед Лисовским, по поводу этого плана, зачем?

— Возможно, у Дмитрия больше масок, чем мы думаем. Я вообще не имею представления, кто он. Быть может, он и с нами сейчас притворяется.

— Но тогда непонятно, зачем мы ему нужны. Ведь, как выразился покойный, мы свою миссию выполнили. У него деньги, пистолеты. Он может отобрать нашу долю денег и выгнать нас отсюда, и дело с концом. Почему же мы сидим здесь, в его квартире, дожидаемся, пока он отгонит машину обратно, чтобы возможные свидетели нахождения «Вольво» неподалеку от аквапарка не могли связать это с нами? Какой в этом смысл?

— Действительно, почему?.. — пробормотала я. — Знаешь что? Мы должны сматываться отсюда!

— Но куда? И потом… Он же обещал помочь нам уехать. Значит, он уже не хочет нас убивать, верно? — Я нахмурилась и пожала плечами: от Каретникова ожидать можно чего угодно, он абсолютно непредсказуем. — Катя, он мог убить нас там, возле этой ямы, — настаивала на своей правоте Юлька, — и сбросить туда же, на пару к Михаилу. Но он этого не сделал. Значит, он друг нам?

— Не знаю.

Как бы я хотела ответить подруге что-либо другое, что-нибудь обнадеживающее, я ведь видела, что она этого от меня ждала, но не могла соврать. Я действительно не была уверена в том, что ему можно верить.

Прикинув что-то в уме, она предложила:

— Раз уж мы занялись этим неблаговидным делом — нарушением второй главы Конституции, прав и свобод человека, давай тогда дочитаем эти сообщения.

— Хорошо.

Я подняла телефон и вернулась к эсэмэскам. 17:43. «Здесь только одна. Вторая, думаю, поперлась к тебе за пушкой. Будь начеку».

— Вот блин, — выругалась Юля. — Когда я писала тебе сообщение о том, что объект прибыл, он в то же время копался в своем телефоне. Значит, он тоже писал другу эсэмэс! Вот ведь… агенты 007, да? — грустно усмехнулась она.

Я же поднесла ладонь ко лбу:

— Я ничего не понимаю… Получается, что Каретников был предупрежден о моем приходе… Что же, он намеренно дал мне своровать пушки? Но зачем?!

— Не бери в голову, — не согласилась со мной Юлька. — Он просто не придал значения эсэмэске, а может, не успел прочесть. Так что ты взяла его хитростью.

Я отчетливо вспоминала нашу встречу в квартире, все сказанные слова, и это не дало мне передумать, более того, даже вселило уверенность в следующем:

— Нет, Юля. Он знал, что я выманиваю его из квартиры, чтобы войти и забрать «ТТ». Он знал, что я специально вешаюсь ему на шею, чтобы суметь выскользнуть за дверь. Он просто потешался в тот момент. Из чистого любопытства подыгрывал мне, чтобы выяснить, а чего же я задумала, как я буду действовать. Он добровольно позволил мне запереть его в ванной.

Образцова покачала головой.

— Ты сошла с ума.

— Нет, поверь мне. Я уверена в этом. Он все знал.

— Тебя послушать, так он экстрасенс какой-то. Гений.

— Так и есть. Что ж, счет сравнялся, 4:4. Нет, погоди, 4:4 было, когда он выманил у меня мою долю клада. Теперь уже 4:5.

— То есть — выманил долю? Ты что, отдала ему свои деньги?!

— Ты многое пропустила, когда спала. — С самым разнесчастным видом я рассказала ей все события, что подругу обошли стороной. Видит бог, я не хотела этого делать, но положение вещей меня вынудило.

— Вот гнида! — разозлилась Образцова. — А ты не думаешь, что он убил их? А так долго отсутствовал потому, что закапывал их тела в ту самую яму, в компанию к Лисовскому! А потом с самым праведным видом, как ни в чем не бывало, пересадил туда розы! — С еще более несчастным лицом я пожала плечами. — Мы должны это разузнать, иначе я не смогу ему верить!

— Да зачем тебе ему верить? — стала раздражаться я. Ну почему у подруги такой бич — хотеть верить людям? Что за идея фикс?

— Нам нужно поехать в аквапарк, — предложила она, вертя в руках пустую кружку. — Потолкаться там, авось слухи сами нас настигнут, и мы узнаем, что же произошло, пока мы высиживали в машине.

— Ага, а как же фоторобот? Это опасно. Не хватало напороться на полицию нравов. Гейши с сутенерами — это что-то.

Юлька взяла меня за руку и заговорщицки подмигнула:

— Ты забыла, что мы умеем перевоплощаться? А сейчас, думаю, нам стоит заглянуть в список вызовов. Очень уж любопытно, с кем он трепался сегодня утром, пока мы спали, и только что, перед тем как унестись отсюда.

Я кивнула и снова полезла в телефон. Нажала пару кнопок, высветился список звонивших. Одного взгляда на верхнюю строчку нам хватило, чтобы выкрикнуть в полном ужасе:

— О боже!..

Сотовый повторно выпал из ладони на кухонный стол. Холодильник, стоящий в углу, точно его наказали, начал урчать такую угрожающую мелодию, что у нас затряслись поджилки. Во дворе залаяла свора собак, в их голосах была такая ненависть, словно они хотели растерзать любого, кто приблизится, на мелкие кусочки и насытиться его теплой кровью.

— Вынуждена с тобой согласиться, — сказала Юля тихим, подавленным голосом, из-за рычания холодильника и собак я еле ее расслышала, — нам и впрямь пора сматываться отсюда. Уехать мы сможем и без помощи Каретникова, кем бы он, мать его, ни был.