Мне показалось, что мы не доехали, а долетели до места. Грег завернул во двор и остановил мотоцикл.

— Ну как? — спросил он, помогая мне сойти.

— Жива, — улыбнулась я.

В квартире Ренаты меня охватило волнение. Скинув куртку, прошла за Грегом в студию. Он показал на расставленные вдоль стен картины.

— Вот тут все! — сообщил он.

Одна из картин сразу привлекла мое внимание.

— Не могу понять, что Рената хотела этим сказать, — услышала я голос Грега, но даже не обернулась, поглощенная увиденным.

На полотне были изображены мы с Грегом и все та же лазоревая бабочка. Как и на других полотнах, я стояла на светлой половине, смотрела на белый прямоугольный каменный гроб, который находился на темной стороне. Темнота превращалась в синее ночное небо с крохотными искорками звезд.

«По крайней мере, уже не такая кромешная тьма, — отметила я, глядя на яркие звездочки. — Да и небо не черно-фиолетовое, как на первой картине, а с более светлым синим отливом».

Гроб был приоткрыт, внутри лежал Грег. Казалось, что он отдыхает и смотрит на звезды. Лазоревая бабочка словно зависла над крышкой. Светящийся голубоватый след тянулся к ней от моей раскрытой ладони, будто бабочка перенесла на темную сторону частичку света.

— Странная картина, — заметила я. — И почему ты в гробу?

— Не знаю, — пожал плечами Грег. — Тебе не кажется, что это место чем-то напоминает монастырь «Белый склеп»?

— И правда, — ответила я, — вампиры-послушники, помню, лежали именно в таких прямоугольных белых гробах. Да и стена похожа.

— Странно все это, — задумчиво сказал Грег. — Однако Ренаты внутри этого полотна быть не может. Честно говоря, я так и не смог понять, в которой из картин она сгинула.

Я прошла вдоль стены, рассматривая полотна. Почти все это были пейзажи. На них скупыми неяркими красками изображались, как я поняла, скалы Ян-Майена, покрытые темно-зеленым мхом, каменистые бухточки с пенными завихрениями прибоя, морская неспокойная даль. На одной из картин я увидела что-то типа входа в темную пещеру с небольшой площадкой перед ней, поросшей по краю низкорослым кустарником с мелкими редкими листочками. Закатное небо бросало багровые отблески, видимо, из-за этого картина выглядела мрачной.

— Это ее жилище? — поинтересовалась я.

— Да, именно там находились ее вещи и картины.

Я подняла полотно и установила его на мольберт. Вгляделась. Внутри пещеры царила кромешная тьма.

— Ты ничего не чувствуешь? — спросила я.

— Нет, я же не чувствую вампиров, — ответил Грег и встал рядом со мной.

— Мне кажется, Рената внутри этого грота или пещеры, — сказала я. — Может, она заблудилась, потерялась во времени и пространстве? Может, когда она рисовала это, то представляла какой-нибудь лабиринт. И он появился в действительности. Давай ее позовем?

Мы приблизили лица к картине и начали звать Ренату. Безрезультатно. И вдруг меня осенило. Я кинулась к полкам, взяла краски, кисточку и, как могла, нарисовала на темном фоне у входа в пещеру горящую свечу. Грег с любопытством наблюдал за мной. Когда я закончила, мы чуть отошли и стали ждать. Странно, но мне показалось, что нарисованное пламя свечи стало колебаться, словно из пещеры потянуло сквозняком.

— Видишь? — прошептала я.

Грег схватил меня за руку. И в этот момент на полотне появилась Рената. С безумными глазами она выходила из темноты пещеры. Ее волосы были растрепаны, платье кое-где порвано. Она приблизилась, и вот ее взгляд со свечи скользнул прямо на нас. Она вздрогнула, ее глаза расширились, и она тут же резко вылетела из картины, словно птица. И попала в объятия Грега.

— Дорогая моя! — взволнованно сказал он. — Как же ты нас напугала!

— Грег, Лада… — растерянно произнесла она и стала озираться по сторонам. — Я дома? Дома!

— Да, мы в Москве, в твоей квартире! — сказал Грег. — Но ты ужасно выглядишь! Что с тобой произошло?

Рената тряхнула растрепанными волосами, на моих глазах они выпрямились, заблестели и завились в красивые локоны.

— Простите, мне необходимо переодеться. — И она стремительно покинула студию.

— Не обращай внимания, — заметил Грег и сел на диван, потянув меня за собой. — Рената не выносит, когда ее видят в неопрятной одежде.

— Ты говорил, что она впала в депрессию, — сказала я и прислонилась головой к его плечу.

— Да, — подтвердил он. — Самое страшное в таком состоянии — начать пожирать падаль, превратиться в упыря. Существуют и другие низшие: ламии[30], веталы[31]и им подобные.

— И стрыги, — добавила я.

Грег молча кивнул и легко поцеловал меня в висок.

Рената появилась минут через десять. Она переоделась в длинное красное платье, на которое, по обыкновению, надела черный, туго зашнурованный корсет, подошла к нам и остановилась перед диваном.

— Присаживайся, — пригласил Грег. Но Рената лишь покачала головой.

— Как ты себя чувствуешь? — поинтересовалась я. — Ты нас напугала.

Вампирша криво усмехнулась.

— Это Ладе пришла в голову мысль нарисовать свечу в пещере, — с укором произнес Грег.

— Как это ни странно, но я в самом деле заблудилась во времени и пространстве, — сказала Рената.

Она взяла стул и села напротив нас, закинув ногу на ногу.

— Расскажи, — попросил Грег.

— Рассказывать особо нечего, — сухо ответила она. — Рисовала, и мне было хорошо. Потом меня обнаружил один военный. Забрел к моей пещере… Молодой, красивый, любопытный. Что называется, кровь с молоком. Я с трудом сдерживалась. У меня даже зубы ныли. Он стал приходить каждый день. Все не мог оставить меня в покое. Я не нашла ничего лучшего, как броситься на его глазах с обрыва…

— Господи! — прошептала я, прижав ладони к щекам.

— Ты слишком чувствительна! — засмеялась Рената. — Правда, течение там сильное, меня отнесло. Когда я вынырнула на поверхность и взлетела, заметила неподалеку корабль. Возможно, моряки тоже меня увидели.

— Увидели, — кивнул Грег. — Даже заметка в местной газете появилась про морское привидение.

— Кто бы сомневался! — засмеялась она.

— Потом я заметила, что к пещере направляются уже несколько человек, вот и нырнула в картину. Боялась, не удержусь и покусаю кого-нибудь.