– Но это же несправедливо по отношению к ней, – тихо сказала я. Перед глазами вновь всплыло несчастное лицо Тиффани, когда сегодня утром, рыдая, она отчаянно била кулаками по кровати, чтобы хоть как-то унять свою боль. Которую причинили ей мы. И хотя казалось, что прошла целая вечность, на самом деле минуло лишь несколько часов. Может, она все еще убита горем, и прямо сейчас мы с Тайлером зависли над пропастью: одно неверное движение, и мы сорвемся вниз. Пусть Тайлер не в состоянии с ней порвать, пусть она вынуждает его поддерживать отношения – даже это не дает нам никакого права на обман.

– Иден, – позвал Тайлер. Он сидел с поднятой головой и внимательно смотрел на меня. – Давай сменим тему. Поговорим, например, о Портленде.

Скрестив ноги, я положила руки поверх колен и нахмурилась.

– Ты хочешь, чтобы я рассказала тебе о Портленде?

– Я хочу, чтобы ты рассказала мне о себе. – Его глаза, яркие и живые, подернулись поволокой, наши взгляды встретились. – Расскажи мне что-нибудь, чего никому и никогда не рассказывала.

Из глубины его глаз, сквозь все еще бушевавший там пожар, пробивалась такая искренность, что я не сомневалась: ему можно доверить самые сокровенные тайны, рассказать о Портленде и людях, с которыми я там живу. Только Амелия посвящена в мой секрет, и я никак не могла решить, стоит ли расширять этот круг до двоих, но Тайлер подбадривающе кивнул, словно пытаясь убедить меня прыгнуть с ним с обрыва. И я сдалась.

– Я люблю Портленд, потому что выросла в нем, – сказала я, грустно улыбаясь, словно с тоской вспоминала о старых добрых деньках, как их назвали бы мои бабушка с дедушкой. – И там у меня были три близкие подруги: Амелия, Алисса и Холли.

– Были?

– Были, – подтвердила я. Тайлер слушал меня с неподдельным интересом, ловя каждое слово, каждый жест. – Когда родители развелись, мне только исполнилось тринадцать, и я очень сильно переживала. Я плакала по ночам, потому что постоянно плакала мама, а я понятия не имела, как сделать так, чтобы ей стало хоть чуточку легче. Мне было хреново. Очень хреново. – Я немного помолчала, не в силах выдавить из себя следующей фразы. – Я стала заедать горе – и за девятый класс, естественно, растолстела. И у Алиссы с Холли сразу нашелся повод почесать языки.

Тайлер пробежался по мне глазами, отчего я снова почувствовала себя незащищенной – даже больше, чем раньше. Я вдохнула.

– Ты же не толстая, – прямо сказал он, словно разозлился, что я так о себе отозвалась.

– Потому что я бегаю, Тайлер.

Сейчас он изучал меня так же, как обычно делала я, когда пыталась понять, что у него на уме. Потом медленно, почти с опаской сместился по полу в мою сторону и оказался сидящим передо мной: согнутые ноги по сторонам от моего тела, руки у меня на коленях. От его прикосновения я вздрогнула.

– Рассказывай дальше, – попросил он.

Но я уже сбилась с мысли – захотелось податься к нему и поцеловать.

– Меня заставили чувствовать себя полным дерьмом. – Алисса и Холли почти год при каждом удобном случае отпускали в мой адрес ехидные фразочки, отчего у меня медленно начала отъезжать крыша. – Двое моих, как я считала, лучших подруг каждый день называли меня жирной, и мне пришлось заняться бегом. Сейчас мы не общаемся, однако они до сих пор за спиной перемывают мне косточки, измываются надо мной. Это невыносимо, потому что Амелия… Амелия продолжает с ними дружить. Хотя все это время меня поддерживала.

– Потому ты и говоришь всегда, что сыта?

Я удивленно приоткрыла рот – выходит, Тайлер очень внимателен. Даже отец ни разу не придал этому значения. Хотя отец всегда был поглощен только собой.

– Ты заметил?

– Только сейчас сообразил. – Медленно смещая пальцы от коленей к бедрам, Тайлер взглянул мне на ноги. – Знай, что я совершенно не согласен с этими девицами. Мне за них стыдно. – Продолжая гладить мои ноги, он взглянул на меня из-под ресниц. Его глаза обладали невероятной притягательностью, и я поняла, что подчиняюсь их силе.

Тайлер, должно быть, почувствовал, как расслабились и облегченно опустились у меня плечи, как от его прикосновений обмякло тело. Он наверняка разделял мои мысли, потому что, перестав меня гладить, он подался вперед и впился губами в мои губы.

Не знаю почему, но мне очень нравилось то, что Тайлер полностью задает всему тон. Словно берет на себя тяжелую работу, пока я нежусь от возбуждения и предвкушения. Я уже начала привыкать к тому, как его губы уютно располагаются на моих губах. Мои руки – казалось, они действуют исключительно по собственному усмотрению – свободной петлей повисли у Тайлера на шее, пока я тихонько улыбалась ему в коротких паузах для вздоха. Мне нравилось, что все эти ощущения мне уже знакомы.

Довольно быстро его руки пустились в более рискованное путешествие по неизведанным местам. Ослабив поцелуй, Тайлер переключился с губ на движение собственных рук. Он немного замешкался у кромки майки, словно ожидая возражений, но мне хотелось большего. Я только крепче обняла его за шею и сильней прижалась к его губам.

Тайлер не заставил себя долго ждать. Руки оказались под майкой: левой он обнял меня за талию, а правая заскользила к бюстгальтеру, оставляя за собой на коже трепещущий след. Одно ловкое движение – не знаю, как ему это удалось, – и рука уже обхватила под кружевом грудь. Оторвавшись от губ, Тайлер на мгновение взглянул на меня и вновь стал осыпать поцелуями, но уже линию подбородка. Большой палец нежно выписывал круги вокруг соска, кожа пальца была холодной, однако невероятно чувственной. Левая рука присоединилась к правой, и меня вдруг охватило страшное стеснение. Пока Тайлер ласкал грудь и целовал шею, я, отвернув в сторону лицо, сквозь полуприкрытые веки взглянула на потолок. Понимая, что не могу похвастаться роскошной грудью, особенно по сравнению с Тиффани, я очень испугалась – вдруг Тайлер сейчас начнет надо мной смеяться? Но он, целуя меня в шею, продолжал с упоением ласкать грудь и даже не думал смеяться.

С моих губ едва не слетел стон, и я, уже и без того крайне смущенная, изо всех сил постаралась его подавить. Почти сразу же Тайлер вздохнул прямо у моей шеи, воздух приятно защекотал кожу. Прежде чем опять слиться в поцелуе, мы посмотрели друг на друга и на какое-то время застыли, переводя дыхание и наслаждаясь уютом объятий, не в силах сдержать мягких улыбок, играющих в уголках наших губ.

Нам не следовало целоваться на полу ванной, его руки не должны были касаться моего тела, и я не имела права всем этим наслаждаться. Но запретный плод особенно сладок.

И он того стоит.

Нас освободили из заточения через два часа. Родители вернулись со сломавшим запястье сыном и обнаружили, что дома их с нетерпением ждет второй сын, который абсолютно не понимает, почему его вдруг бросили на произвол судьбы. Тогда еще не зная, что мы с Тайлером дома и караулим Чейза издалека, Элла разозлилась, решив, что я наплевательски отнеслась к ее просьбе присмотреть за ребенком и куда-то ушла, но когда нас стали звать, выяснилось, что мы чуть ли не в буквальном смысле «сидим у них на голове». Правда, чтобы выйти на волю, сначала нам пришлось основательно попудрить им мозги.