– Полагаю, это наше с ним семейное дело, – вежливо ответила герцогесса.

– А если я тебе предложу брак? Выходи за меня? Тебе ведь Давид никогда не нравился, ты с ним оказалась в пику мне, что я – не понимаю? И взглядов твоих не видел? Ну, дурак, но я исправлюсь. Малена, выходи за меня замуж?

Обе девушки зависли на минуту. Малена осознавала предложенное. Матильда молчала.

Это было то решение, которое должна принимать сама Малена. Это ее чувства, ее любовь, ее душа… если она захочет, Матильда поддержит любое решение сестренки.

Малена знала это. И чувствовала себя спокойно и уверенно, словно Матильда стояла с ней рядом и теплая ладонь лежала у нее на плече. Улыбнулась, головой покачала:

– Нет, Антон Владимирович.

– Почему?

– Потому что я никогда не выйду замуж за труса. – Герцогесса и не подумала скрывать настоящую причину. – Там… когда притащили мою мать и готовились полить меня грязью, Давид встал рядом со мной, а вы – отстранились.

– И все? – Антон был искренне удивлен. – Только поэтому? Но ты же любишь меня, я знаю…

Малена покачала головой еще раз.

– Нет. Не люблю. Заявление на увольнение подпишете?

– Только поэтому? Малена?..

– Это оказалось последней каплей, – призналась герцогесса. – Давайте больше не будем поднимать эту тему? Вы с Давидом друзья, хотелось бы, чтобы так и осталось.

– Издеваешься?

– Нет. Убеждаюсь, что сделала правильный выбор.

Антон скрипнул зубами.

– Ладно. Приноси заявление. Подпишу.

– Кому дела передавать?

– Женьке передай. Пока сойдет, а там посмотрим.

На заявление, на запись в трудовой книжке и штамп потребовалось пятнадцать минут. И Малена зашла в комнату к операторам.

Женя, Нина, Валерия, Сергей.

Все смотрят как-то по-новому. Словно она это нарочно подстроила.

– Я попрощаться зашла.

– Поймала богатенького и сваливаешь? – ехидно поддела Валерия.

Малена не удостоила ее и взглядом.

– Нина, спасибо тебе за тот разговор. Надеюсь, мы останемся… пусть не друзьями, но приятельницами. Женя, Сергей, я была рада работать с вами. Женя, пойдем, я тебе дела передам?

Женя кивнула и поднялась из-за стола.

– Я и так… того, – шепнула она. – Просто сижу пока у себя, Антон запретил твой стол занимать.

Малена пожала плечами и принялась складывать свои нехитрые пожитки. Мелочи, колготки, косметика, кружка со смешным львенком и вальяжной черепахой…

Огонек на селекторе опять горел. Вот ведь…

– Смотри. Вот записная книжка. Здесь почитаешь, что, кому, куда, график полива цветов…

Малена показывала, перелистывая страницы. Женя вроде бы слушала… а потом…

– Малена, а ты не жалеешь?

– Нет.

– А… знаешь, Антон на тебя всерьез запал.

Огонек на селекторе так и горел. Малена посмотрела на него и ответила прямо:

– Жень, он не на меня запал. Я просто ему не дала. Любая другая женщина, которая догадается не давать ему до свадьбы, так же получит колечко на палец.

– Не-а.

– Да.

– Малена, я здесь давно работаю. Знаю, такие случаи бывали. Антон тогда давал девушкам свою визитку.

– Зачем?

– Ну, тут вариантов два. Либо они того… а когда надоест, он оплачивает девушке гименопластику, либо пусть выходит замуж, а если захочет наверстать упущенное, позвонит.

– И многие звонили?

– Было…

– Дуры, – коротко обронила Малена. – Ладно, пойду отдам заявление – и попрощаемся.

– Тебе точно не жаль? Ведь могло бы сложиться…

Малена прищурилась. И не выдержала, сорвалась. Слишком уж многое свалилось на ее плечи – в обоих мирах. Сорвешься тут.

– Женя, что? Что у нас могло бы сложиться? Под орлиным взглядом Ирины Петровны, рядом с племенной девушкой, предназначенной для дорогого сыночка, рядом с колоннами и шеренгами его любовниц? Что? Я для Антона стала бы только новой игрушкой, а отдавать свое сердце в руки капризному избалованному ребенку – увольте! Он разобьет его, как елочную игрушку, о ближайший столб, а потом будет наслаждаться игрой света на осколках. Я этого не хочу! Да и не любит меня Антон. Я просто новинка, которой приятно завладеть, особенно под носом у соперника. Насколько ж надо себя потерять, чтобы соглашаться на такие условия и надеяться, что в Антоне проснется любовь? Ты же понимаешь, что этого не будет. Никогда.

– Ну…

Малена молча взяла заявление со стола и хлопнула дверью.

Она не знала, что Женя, не удержавшись, тоже нажала кнопку селектора. Не знала, что об этом разговоре ее просил Антон. Да и узнала бы – что это поменяет?

* * *

– Значит, игрушка? Да?

– Любопытство не ведает этики? Не так ли?[16]

– Не любопытство, а любовь.

Антон не отводил глаз, но Малена лишь пожала плечами и повторила за Матильдой:

– Объект любви не хочет быть объектом любопытства.

Иосиф Бродский оказался последней каплей. Антон сделал шаг вперед и протянул руку:

– Давай сюда заявление.

Малена молча протянула бумагу. Антон поставил подпись и обернулся к девушке.

– Не поцелуешь меня на прощание?

– Нет.

– Тогда я тебя поцелую…

Увернуться Малена не успела. Тяжелые руки стиснули ее плечи, жадные губы накрыли рот…

Приятно?

Вот ведь… шервуль. Когда-то она мечтала об этом поцелуе. А получила его – и поняла, что зря. Все было зря. На глаза навернулись слезы…

«Держись!» – рявкнула Матильда. И перехватила контроль.

В следующий момент взвыл уже Антон.

Дворовая девчонка защищалась доступными ей методами. В частности – каблуком туфли по стопе. И поверьте – это больно. Особенно когда каблук – шпилька, а нога противника обута в хорошую фирменную обувь из мягкой кожи. Не проткнула, но взвыл Антон громко и девушку выпустил.

– Ты!!!

Матильда сказала бы многое. Но управление перехватила пришедшая в себя Мария-Элена.

«Тильда, нет!!!»

И вместо матерных указаний эротического турпохода отдельно взятому директору она медленно выпрямилась. Прищурилась, вытерла губы бумажным платочком, благо только что забрала пачку из стола, брезгливо бросила его в урну и смерила ледяным взглядом Антона, который сидел на диване и осматривал ногу. Тот аж поежился, словно снежок за шиворот получил.