Арман пожал плечами, но приказ выполнил. Хотя что там за секреты в три часа ночи – так и не понял. Да и ни к чему ему. Целее будет.

* * *

В каюте Барист Тальфер выполнил старинный ритуал, хорошо знакомый Риду. Встал на колени, опустил голову и снял дворянский перстень. Положил перед собой.

Это означало, что за свои слова он отвечает даже не головой – будущим рода. Можно казнить дворянина, но титул у его семьи не отнимут. А тут – все, конец. Это было более чем серьезно.

– Что происходит, Тальфер?

Рид отлично знал Бариста. Сухарь, педант, но человек безусловно преданный королю. И такие пантомимы? Ну, знаете…

– Ваше сиятельство, казните меня… я не смог уберечь короля.

Рид где стоял, там и сел, правда – на койку. Повезло, находился рядом.

– Ост… что с братом?

– Он жив, но опасно болен. Смертельно.

– ЧЕМ?!

Рид знал о болезни брата, но одно дело знать, а другое вот так…

– Ваше сиятельство, я точно знаю, что его высочество дает яд его величеству.

– ЧТО?!

Вопль был такой, что крыса, неосторожно спрятавшаяся в углу каюты, получила разрыв сердца, а Арман Тенор, стоящий на страже, подпрыгнул на полметра вверх. Барист выставил перед собой руки.

– Умоляю, маркиз…

– Рас-с-с-сказ-с-с-с-сывай, – прошипел болотной гадюкой Рид.

Барист вздохнул и повиновался.

Он не щадил себя, рассказывая, как заболел его величество, как Барист заподозрил неладное, как договорился с учеником лекаря, как они старались не сказать ничего королю и в то же время не допустить непоправимого, как пытался что-то узнать Варсон Шефар, как он нашел свой конец в доме Марии-Элены Домбрийской, как…

Его величеству стало получше лишь в последнее время. И то… такое ощущение, что ядом его больше не поят, состояние не ухудшается, но и особых улучшений нет. А его высочество приходит каждый день. И… вот так, в общем. «Рубите мне голову, НЕ МОГ я такого сказать королю. Война, беда, а на троне – отцеубийца? Моя вина».

Рид слушал, кусая губы.

А потом принял волевое решение.

– Говоришь, герцогесса Домбрийская?

– Да.

– Едем к ней. Сейчас же. Я сам допрошу ее, если она подтвердит твои слова…

Барист понял недоговорку. Но какая разница? Он и так все поставил на кон, что мог. Голова тут уже не ставка, если что – и семью его вырежут, не спасутся ни Жанетта, ни дети.

– Сию секунду?

– Да.

Барист бросил взгляд в окно, за которым занимался рассвет – он рассказывал почти два часа, – и кивнул. Едем, почему бы нет?

Им повезло еще раз.

Барист приехал сам. А вот вторая сторона не успела послать убийц. К тому времени, как ассасины заняли места в порту, маркиз Торнейский и Барист уже уехали. В особняк Домбрийских.

Мария-Элена Домбрийская

– Госпожа спит!

– Буди!

– Но госпожа…

– Я что сказал? Повешу!!!

Разъяренный Торнейский был страшен, да и Тальфера в столице знали. Ровена была с ребенком, и ее временно заменяла другая служанка, которая повиновалась грозным словам и поскреблась в дверь покоев Марии-Элены.

Ждать пришлось минут пятнадцать.

Да, было уже около шести часов утра. В это время Мария-Элена вполне могла проснуться. Просто надо было, чтобы Матильда извинилась перед Давидом и ушла к себе. А дальше просто – закрыть глаза в одном мире и открыть в другом.

С каждым разом девушкам требовалось для перехода все меньше сил. Засыпать по полчаса?

Непозволительная роскошь.

Мария-Элена на всякий случай передала контроль Матильде, и та распахнула дверь, едва не попав по носу маркизу Торнейскому.

– Какого шервуля облез… ло… го…

Серые глаза встретились с карими, и Матильда пропала.

Бесповоротно. Окончательно и безнадежно.

Любовь с первого взгляда – сказка? Шутка поэтов? Такого не бывает? Это просто парад ошалелых гормонов?

Ну так скажите это гормонам.

Матильда, бесстрашная и ядовитая, нахальная и насмешливая, смотрела в карие глаза маркиза – и теряла себя. Окончательно и навсегда.

Потому что это был – ОН.

Бывает ведь такое.

В другом мире, без особой надежды на счастье, когда все уже учла и предусмотрела, повстречать свою вторую половинку. И плевать, что не красавец, что старше чуть не вдвое, что лицо в шрамах… другого мужчины для Матильды Домашкиной уже не будет. Ни в одном из миров. Только вот знает ли об этом маркиз?

Но судя по тому, что Рид стоял изваянием и смотрел, смотрел…

Не на распахнувшийся халатик, не на ночную рубашку в кружевах, а в серые глаза. И, кажется, тоже пропадал. Потому что это была та самая.

Его женщина.

Создание крайне эфемерное и в жизни обычно не встречающееся. Но иногда и так бывает. Не ждешь, не гадаешь, но словно молния проблескивает простое осознание – твоя. По-настоящему твоя. И никому ты ее уже не отдашь. Никогда.

Смешно?

Что ж, смейтесь, если вам такого не выпало. Лучше смеяться, а не плакать от горькой зависти.

Матильда и Рид смотрели друг на друга – и ничего вокруг больше не видели. Вообще. Окружающий мир для них не существовал, вряд ли они даже помнили о нем. Некоторые сюжеты старина Шекспир брал вовсе не из своей головы, а из самой что ни на есть реальной жизни. Неважно, кто там был у Джульетты до Ромео. Потом все равно никого другого и быть-то не могло.

Это даже не любовь. Это встретились две половинки одной души. И были счастливы.

Они бы и дальше так стояли – вмешался Барист Тальфер, сильно толкнувший Рида в плечо. Да и Мария-Элена последние пять минут орала как оглашенная, пытаясь докричаться до сестренки.

«Тильда! ТИЛЬДА!!!»

Двое благородных господ зашли в покои благородной госпожи, и дверь хлопнула. Лязгнул засов.

Служанка устроилась рядом с дверью и довольно улыбнулась. Ох, и порасскажет она другим слугам… такого! Ох и поведает…

* * *

Первым начал действовать Барист Тальфер. Потом очнулся Рид.

Матильда могла плавать в розовых облаках и дальше, она просто передала управление телом Марии-Элене. Та хоть и радовалась за сестренку, но соображать могла. Чай, не Антон Великолепный.

Боги милосердные, пусть хоть у Матильды все сложится хорошо! Маркиз Торнейский, кстати, отличная партия. Брат короля, хоть и незаконный, а что старше… ну и пусть.