Б. Ш. Митуар (?). «Кн. Н. А. Голицын». ГМУА.

Многие интересные документы об «Архангельской эпопее» нашла в архиве Юсуповых В. И. Иванова[180].

10 июля 1810 года Юсупов, уже вернувшийся из дальних стран в Россию, узнает о назначении дня торгов по продаже Архангельского. У князя не имелось свободных денег, имелись обширные долги, но Архангельское купить очень хотелось. Три недели, вплоть по 4 августа, Николай Борисович проводит в лихорадочных поисках средств и путей обхода конкурента. Он постоянно консультируется со знающими людьми — князем М. П. Голицыным, графом И. А. Остерманом, всякого рода чиновниками и «повытчиками». 4 или 5 августа Юсупов уезжает в Петербург, дабы поскорее сбыть с рук свой «Фонтанный дом» на Садовой в казну.

Нетерпение по поводу покупки Архангельского князь изливает в письмах из Петербурга к своему управляющему И. М. Щедрину, бывшему крепостному холопу, между прочим. Неоднократно упоминаемый в письмах А. А. Арсеньев выступал в качестве доверенного лица владелицы имения. Позднее он становится одним из близких князю людей, но пока было не до заведения или поддержания дружбы.

Закладная доска Большого дома в Архангельском. 1784 г. ГМУА.

«Иван Щедрин.

Признаюсь тебе, что мне очень хочется купить Архангельское.

То и прошу тебя все старания приложить, чтобы оное досталось по дешевке. Посему сходи к Арсеньеву и скажи, что на его письмо по первой почте буду отвечать, ибо я теперь занят продажей или на продаже моего дома. Все сие должно скоро решиться, и я по первой почте его уведомлю и буду благодарить за сообщение.

Ты же сходи к нему и скажи ему, что я даю ту же цену, что Нарышкин, то есть двести десять тысяч рублей и прибавлю еще пять тысяч; семьдесят тысяч при совершении купчей…»

«Иван Щедрин.

Ежели я куплю до истечения сего года то по пропорции и что собрано хлеба и сена, то есть, ежели я куплю до 1-го сентября, то за 4 месяца мне должно оставить и сена, и урожай хлеба… Но все сие отдаю на твою волю и что исполнишь, то так тому и быть.

И также опись всякой мебели и чтобы не было у нас по недоразумению каких споров и неудовольствия…»

«Иван Щедрин.

Ожидаю от тебя ответа по архангельскому делу. Надеюсь, что ты все старания приложил о окончании его, ибо мне хочется за собой оное имение иметь, то ежели за 215 тысяч не согласится Арсеньев, то старайся торговаться на добавке и ежели уже нельзя дешевле получить, то за ту цену, которую он просит, то есть за двести пятьдесят тысяч…

Никола де Куртейль. „Архангельское. Дворец „Каприз“ и парк“. Рисунок 1820-х гг. ГМУА.

Я почти Петербургский дом продал в казну за 350 тысяч…»

«Иван Щедрин.

Надеюсь, что ты кончил дело о Архангельском, то прошу тебя дать ему задаток и к окончанию, то есть купчую писать. Деньги, которые должно ему дать при заключении, обождать до моего приезду…»

«Иван Щедрин.

Я согласен на условия, которые сделал я Александру Александровичу Арсеньеву.

Заемное письмо я перешлю как можно скорее, ибо я ожидаю верную оказию…»[181]

Понятно, что дело перепиской с собственным управляющим ограничиться не могло. Юсупов пишет самому Арсеньеву. Здесь тон писем совсем иной. Более того, В. И. Иванова подметила одну любопытную деталь филологического свойства — вопреки правилам, в подписи на письме Николай Борисович допустил своеобразную рокировку начальных букв: слово «Слуга» написано с заглавной буквы, тогда как важный «князь» с маленькой. Это сознательный прием, используемый Юсуповым для того, чтобы наглядно показать высшую степень своей признательности адресату. На рубеже XVIII и XIX столетий на такие мелочи обращалось пристальное внимание[182].

Неизв. художник. «Дворец Каприз». ГМУА.

«Милостивый государь!

Я получил Ваше письмо и Вас очень благодарю за известие, которое Вы мне даете знать об цене, которую торгующие Архангельское за нею дают. Я в надежде и ожидаю от Вашей дружбы, что Вы меня предпочтете. Я узнал из Вашего письма, что дают уже 210.000, и я прибавлю еще 10.000… Я надеюсь на Вашу дружбу. С Вами так приятно иметь дела, что я уже это дело как решенное почитаю… Я ожидаю решения этого дела в мою пользу, знавши Вашу честность…»

«Милостивый Государь мой Александр Александрович!

Письмо Ваше имел честь получить и согласен на условие, которые Вы сделали с управителем моим Щедриным, который имеет от меня полную доверенность.

Архангельское. План усадьбы XIX в. ГМУА.

При совершении купчей я заплачу сто тысяч рублей, а остальные в три года по три части…

Сам, как скоро окончу свои дела, приеду в Москву и надеюсь очень скоро сие исполнить. За большое удовольствие считаю, что имею дело с Вами, и надеюсь, что мы оное кончим… Вас благодарю, что Вы мне подали случай меня еще более привязать к Москве. Остаюсь с истинным к Вам почтением Ваш,

Милостивый Государь,

Покорный Слуга князь Юсупов»[183].