– Эх ты, голова – два уха! Не соображаешь, что ли? Грунт здесь песчаный, как ты в нем копать станешь? Засыпит же!

Но если с жильем для негабаритных гостей вышла промашка, то с угощением местные расстарались. В отличие от лупоглазов вегетарианцами-сыроедами олли не были. К столу подали и тушеную птицу, и копченую рыбу, и молочную кашу из местных злаков, и салат из вареных овощей. Но какими же сладкими оказались все эти блюда! Сладкую молочную кашу, сладкие овощи Максим так-сяк мог вытерпеть. Но сладкая рыба! Сладкое мясо! Миски с джемом, медом, цукатами и пастилой, поданными не на десерт, а в качестве приправ-специй к основным блюдам, выглядели и вовсе издевательски.

Зато Гуня блаженствовал, дорвавшись до привычной кухни. Максим смотрел, как тот макает в мед птичьи ножки, а потом грызет их, закусывая пастилой, и ему становилось нехорошо. А когда, в довершение ко всему, коротышка накрошил себе в тарелку копченой рыбы, полил ее джемом, посыпал сверху цукатами и принялся все это перемешивать ложкой, он не выдержал, спросил с сарказмом:

– Не боишься, что слипнется?

– Ежели и слипнется, не беда. Речка ж под боком! А ты чего так плохо кушаешь? Не вкусно разве? Глянь, всем нравится.

И Максим вынужден был согласиться, что оказался самым привередливым едоком. Шур ел мясо и не кривился. Конечно, в мед он его не макал, наоборот, то и дело прикладывался к фляге с водой. Но ел же! И Огница ела. Правда, мяса она отщипнула чуть-чуть, зато сладкая рыба ей вроде понравилась. И сладкие овощи. А также пастила, цукаты, мед и джем. Кто бы мог подумать, что бывшая стражница такая сластена!

Пока гости обедали, олли закончили строительство шалаша. Прибрали все и умотали восвояси, чтобы не мешать отдыху. Это было очень кстати, Максиму и Шуру требовалось обсудить ситуацию и понять, что делать дальше.

Итак, этот мир населяли вольные сородичи Гундарина. Это было хорошо – олли слыли существами беззлобными и покладистыми, хоть и несколько суетными. Обычаи и законы у них мало отличались от людских, не то что у лупоглазов из Коолайнеля. Жили они небольшими деревеньками, пропитание добывали земледелием и рыболовством. Была у них и кой-какая прирученная животинка: и мясная, и молочная, и гужевая. В общем, на первый взгляд в этом мире Максиму и его друзьям не угрожало ничего. А учитывая, что с ними в компании был Гундарин, путешественников ожидало гостеприимство и всяческая поддержка. Но на второй…

Да, этот мир мог бы оказаться аналогом Добрии, если бы не одно отличие. Добрия была первобытным миром, получившим доступ к благам цивилизации криссов или их создателей. Од’дмер – так его называли местные жители, что весьма огорчило Гундарина, надеявшегося, что он добрел-таки до легендарного Од’дома, – был первобытным миром, отказавшимся от благ чужой сверхцивилизации. Полностью игнорировавшим само существование этой цивилизации. Настолько, что вещи, созданные криссами, здесь подпадали под строгое табу. Нарушителей наказывали сурово, вплоть до… Нет, смертной казни в Од’дмере не практиковалось, но изгнание и полная обструкция – да. А это, пожалуй, еще страшнее, так как выжить в одиночку ни один коротышка не сумел бы.

Это была первая неприятная новость. Станнеры, карту, браслеты-говорители, другие вещи можно было спрятать в котомки. Но одежда путешественников тоже подпадала под табу. Даже набедренная повязка и бандана Шура, даже материал, из которого был сшит пятнистый костюм Огницы. Поэтому выпускать их из шатра иначе как в голом виде олли отказывались наотрез.

Впрочем, ходить голыми гостей не принуждали. Им быстренько скроили и сшили «правильную» одежду. Правильной она была, разумеется, по местным понятиям. На Гуне новые штанишки и распашонка смотрелись ничуть не хуже прежних. Но едва Максим переоделся в такое же, как ощутил себя клоуном. Штаны непомерно широки, лямки норовят сползти с плеч, а рубашка без рукавов и пуговиц – вообще песня!

Но огорчался Максим не долго. Пока не увидел, во что коротышечья одежда превратила Шура. На узком, вытянутом торсе сфинкса распашонка болталась, как на вешалке. Лямки не хотели держаться на покатых плечах, и Шур вынужден был придерживать штаны руками, чтобы те не сползли на пол. Это было так смешно, что Максим не удержался, фыркнул. А Гуня и удерживаться не пытался, загоготал так, что за живот схватился. Огница выглянула из-за шторки, отгораживавшей в шатре ее угол, и тоже прыснула.

Шур постоял, с философским видом дожидаясь, пока у друзей закончится приступ веселья. Затем сел на пол, достал из сумки нож и принялся перекраивать одежду. Получалось это у него на удивление ловко. Распашонка пошла на новую бандану, лямки он обрезал и сделал из них пояс, штанины укоротил вдвое. Не прошло и пяти минут, как его наряд преобразился кардинально. Шур был одет в шорты-боксерки и выглядел в них не смешным, а скорее… умеющим за себя постоять. Собственно, таким, каким и был на самом деле. Максим лишь вздохнул с завистью, Гуня почесал макушку, а Огница, вновь высунувшаяся из-за шторы, одобрительно цокнула языком. И вышла продемонстрировать свой наряд.

Теперь почесать макушку захотелось Максиму.

– Эвона… – раззявил рот Гуня.

– Что-то не так? – сдвинув брови, глянула на него девушка. – Эту одежду не зеленые делали, насколько я знаю. А те мешки, что твои сородичи притащили, я надевать не стану. И не уговаривайте!

Коротышка беспомощно развел руками. Крыть и впрямь было нечем. Потому что Огница переоделась… в подаренное Коолайнель платье!

Какими бы странными ни выглядели обычаи лупоглазое, но чувство прекрасного у них было врожденным. Когда Максим держал это платье в руках, оно показалось ему совсем простеньким. Но при том оно удивительно точно подчеркивало красоту женского тела. Короткое, выше колен, оставляющее открытыми руки и шею платье туго обтягивало узкую талию девушки и ее маленькую крепкую грудь. А зеленое с рыжим, оказывается, отлично гармонирует.

Гуня махнул рукой:

– Ну, носи это, ежели нравится. – Подумав, добавил: – Тока оно не практичное.

Огница замечание о непрактичности одеяния все равно не поняла. А Шур взглянул на Максима и, неожиданно оскалив зубы в улыбке, произнес:

– Она очень красивая.

Как будто тот сам не видел! Под просторным охотничьим костюмом это не так бросалось в глаза, а в серых криссовских комбинезонах они все выглядели какими-то роботами. Ну а те два раза, когда… Максим понял, что краснеет, и поспешил отвернуться. Но как бы там ни было, вопрос одежды разрешился.

Однако табу на все криссовское означало и еще одну, куда более неприятную для путешественников особенность этого мира. Шур правильно предположил – олли давным-давно похоронили входы в свой мир. И выходы в придачу. Хуже того, попытайся друзья раскопать нужную им спираль, коротышки не только не помогли бы, они бы все силы приложили, чтобы не допустить этого. Табу есть табу. И, что делать, было непонятно. Не воевать же с целым народом?

Да, это была проблемка заковыристее, чем «неправильная» одежда. Посоветовать, как ее решить, жители деревеньки, естественно, не могли. И в конце концов предложили единственно разумное решение: ехать в столичный город, где живет великий и мудрый правитель.