«Я предлогаю тебе поехать со мной. Подумай, детка. Я решил – ты и я, на моей машине, и еще один мой друг. Это будет лучшая неделя твоей жизни. Обещаю!» – после этого сообщения Русланочка перестала есть и спать.

Она думала о себе как о хризантеме, которую выкопал ее отец и чьи корни все равно замерзли.

Она думала о тех нумерологических и астрономических чудесах, что происходят раз в четыреста лет – когда рядом пролетает какая-то комета или наблюдается особенный рисунок в расположении планет, о таком чуде, чью уникальность ты понимаешь до судороги на вдохе и мурашек по икрам ног, но не можешь найти точки соприкосновения с собой лично, и беспомощно смотришь, как оно, свершаясь, проходит мимо.

– Нужно просто жить… и смотреть на свою жизнь как на прекрасный сад, – говорила ей Наталья Ли.

«А я хочу ходить по этому саду, бегать по нему хочу…» – думала Русланочка.

– Я люблю его! Я так люблю его! – говорила она. – Мне никто не нужен, никогда, никто другой. Я никогда не любила, и не полюблю больше. Вы сами говорили мне про знаки судьбы, что она подталкивает нас событиями, и то, что мы с ним так встретились, – самый яркий знак, какие еще знаки нужны, чтобы понять, что он – мой? Для меня? Что из всех тысяч девушек, что висят вокруг него, флиртуют с ним в социальных сетях – ехать с ним, в его машине, с его другом он предложил мне!

Против таких аргументов Наталья Ли возразить не могла и задумчиво спросила:

– Ну а почему бы тебе в таком случае тогда не показаться ему такой, какая ты есть на самом деле? Твой отец был женат до мамы три раза… то есть внешность, при единении душ, уже не так важна. А этот тест… если он его пройдет, расставит все по местам…

Русланочка поджала губы:

– Это невозможно! Я боюсь. Он любит не всю меня. А ту часть меня, которую я показываю ему. А вместо той, что не показываю, он придумывает свою…

Этим же вечером отправила ему по «скайпу» ссылку на фото больной ихтиозом, в стадии чуть мягче, чем у нее самой.

– Господи, это что за кошмар такой? – ответил DJ Prinz. – Я вообще очень брезгливый и чувствительный к таким вещам… так что давай ты больше мне таких приколов не показывай.

На следующий день он уехал в Поповку – блистать, загорать, танцевать, балдеть под музыку, целоваться, пить коктейли, поливать девушек шампанским, петь свои песни, курить травку, смотреть на луну и купаться нагишом в море.

* * *

– Я знаю, как тебе помочь, – сказала спустя несколько дней Наталья Ли, дозвонившаяся до Русланочки каким-то чудом, когда та, в пять утра, вынырнув из приятного сна, рассеянно потянулась за жужжащей ракушкой телефона, не сообразив вовремя сбросить вызов.

– Что? – не поняла Русланочка.

– Операция твоего дедушки – почему бы тебе…

– Наталья, только не операция, – жмурясь, хватаясь в полутьме за стакан с водой, прохрипела Русланочка. Пляжи отступили. Вокруг царила душная серость сонного августовского полдня, болели глаза, ломило все тело, кровать отдавала болезненной сыростью пота, ныли трещинки, чесалось под шипами и чешуйками.

– Девочка моя, я наводила справки, поверь мне…

Это ее «верь мне» можно было повесить в самой большой раме на стене с дипломами и сертификатами. Наталья Ли говорила так всегда, при каждом удобном случае, и проникновенно, чуть жалобно, смотрела в глаза. Верить чужому человеку проще, чем себе. «Веря другому, мы снимаем груз ответственности с себя, а-ха-ха как просто…» – писала в своем блоге Русланочка.

– Почему тогда никто из наших никогда даже не рассматривал такой вариант? – спросила неуверенно, тихим голосом.

– Потому что оно им не надо! – торопливо ответила Наталья Ли. – Просто не надо. А у тебя сложились обстоятельства так, что тебе это как раз жизненно необходимо.

– Хорошо, – ответила Русланочка.

– Я познакомлю тебя с Инной. Инна – волшебница.

– Злая?

– Нет! красивая…

Инна Кривуца, хозяйка салона «Эстетика и здоровье», работала несколько лет в большой многопрофильной больнице отоларингологом, но, удачно выйдя замуж, осуществила давнюю мечту и отдалась красоте – открыла собственный косметологический кабинет, который за несколько лет перерос в салон и даже в некотором роде клинику – знакомые врачи из отделения пластической хирургии в индивидуальном порядке брались за ее пациентов, и все лечение осуществлялось в государственных больничных стенах с надлежащими условиями и аппаратурой, а гонорары честно делились между организаторами и идейным вдохновителем, продолжающим на полставки трудиться и в больничных стенах.

Когда Наталья Ли впервые увидела Инну, то произошел забавный казус – приняв хозяйку за младшего медицинского работника или секретаршу, психолог раздраженно бросила ей какое-то замечание и попросила принести минералки. Инна кивнула, улыбнулась, убежала и, принеся то, о чем ее просили, по-хозяйски села за огромный стол с золотыми письменными принадлежностями, надев очки, сложила перед собой руки, не переставая улыбаться, сказала: «Я вас слушаю».

– Вы ошеломительно прекрасно выглядите, – нашлась Наталья Ли.

– Ламеллярный ихтиоз в наши дни уже совсем не беда, – сказала Инна Кривуца, когда потускневшая Русланочка и, как всегда, торжествующая и чуть взъерошенная Наталья Ли сидели в белых кожаных креслах напротив ее стола. Кабинет был обставлен в стиле гламурный хай-тек – много толстого цветного стекла, хромированных завитушек, глянцевых поверхностей насыщенных цветов, мелких светильников в крошечных тканевых абажурах с черным кружевом, ломаные линии и сложные лиственные симметрии на обоях и декоративных панелях. И очень много живых орхидей – в стеклянных квадратных горшках с прозрачными поддерживающими палочками.

– …совсем не беда, – продолжила, выходя из-за стола, приглашая Русланочку встать. Ее духи пахли даже не цветами, а одними какими-то феромонами, запах почти неощутимый, необъяснимый, но при том очень какой-то конкретный, точный, почти неприличный, смелый запах.

– Разденься, пожалуйста.

– Я, наверное, выйду, – сказала Наталья Ли.

Русланочка, зябко обернувшись, кивнула.

Инна Кривуца стояла перед ней в зебре холодного кондиционированного солнца. Аккуратная, свежая, круглощекая, немного курносая брюнетка в белом халате, с длинными, собранными в высокий хвост прямыми волосами, ростом чуть ниже Русланочки – возраста примерно одного же с ней. Не больше восемнадцати! Даже глаза, которые, несмотря на обманчивую свежесть кожи, точеность фигуры, легкомысленность гардероба, хранят (в сиянии, не в морщинах!) опыт и соль прожитых лет, у Инны были полны лишь наивной доброжелательности, отчего казались даже немного пустоватыми. Хотелось спросить, как спрашивали примерно две трети ее пациентов: «Неужели вы врач?»

Осматривая Русланочкины плечи, спину, бедра и ягодицы, она так же доброжелательно-наивно, словно сама себе до конца не веря, сказала: