смотрю, жду, когда он уйдет. Знаешь, у него была такая мерзкая лысина, никакой кожи – череп белый и гладкий, а волосы…, волосы не волосы не поймешь, паутина какая-то. Само собой, я напомнил ему о своем присутствии, кашлянул пару раз, ногой пошаркал туда-сюда. Он обернулся, я смотрю ему в лицо, знаешь, такого я в жизни своей ни разу не видел. Точно тебе говорю, я из ума еще не выжил. Не знаю почему, только нижнюю часть его морды я разглядеть не смог, но зато разглядел верхнюю – это был натуральный череп, весь иссохший, глаза глубоко ввалились, а над ними с бровей свисали какие-то нити, похожие на паутину, причем довольно густые. После такого меня, как говорится, и вырубило, я упал и потерял сознание. Больше я ничего не помню.

Как пытался всё это представить Еарл – нас интересует в меньшей степени. В любом случае, его слова нисколько не убедили Гаррета в том, что тот выходец с того света, которого он видел в библиотеке, на самом деле был игрой его больного воображения.

Заведующий библиотекой, под руководством которого работал Вильям Гаррет, настаивал на том, чтобы перед тем как вернуться к своей должности тот взял недельный отпуск и съездил куда-нибудь отдохнуть. Через несколько дней он уже был на вокзале со своим дорожным чемоданом, мечтая о купе для курящих, способном оградить его от всяких проблем, связанных с его пагубной привычкой, во время путешествия до Бёрнстоу-он-Си, где ему никогда раньше бывать не доводилось. Он точно знал, что ему нужно только такое купе. Лишь только он подошел к своему поезду, как увидел человека, настолько сильно напомнившего ему призрака из библиотеки, что ассоциации, связанные с тем омерзительным могильным запахом, из-за которого у него случился приступ, вызвали у него приступ тошноты. Не осознавая происходящего, он распахнул дверь в следующее за своим купе и буквально влетел в него с такой стремительностью, будто сама смерть гналась за ним по пятам. Поезд тронулся, и, вполне вероятно, он опять потерял сознание, поскольку ничего не помнит до того момента, как ему под нос сунули флакон с нюхательной солью. Его спасителями оказались одна очень приятная пожилая женщина и её дочь, разрешившие ему остаться в их купе.

Ему помог случай, потому что сам он вряд ли бы стал специально искать возможности завязать знакомство со своими попутчицами. Как это и случается в поезде непринужденный разговор и общение возникают сами собой, в результате еще до того как сойти с поезда Гаррет уже имел не только врача но и домовладелицу, готовую сдать ему комнату. У миссис Симпсон (так её звали) был дом в Бёрнстоу, в котором она предложила ему остановиться. На его счастье в это время года он пустовал. Увлекшись общением со своей будущей домохозяйкой и её дочерью, он нашел их общество очень приятным. За три дня пребывания в их доме он с ними настолько сошелся, что те пригласили его к себе в гостиную.

В процессе дружеской беседы и разговора о разных житейских пустяках, им удалось узнать о том, что Гаррет работает в библиотеке. – Ах, библиотека – это удивительное место, – сказала миссис Симпсон, со вздохом откладывая в сторону свое рукоделие, – только, что ни говори, а книги вызывают у меня боль и горечь или, точнее, одна из них.

– Да кто его знает, миссис Симпсон, благодаря им я зарабатываю себе на жизнь, и мне становится очень тяжело на душе, когда кто-нибудь говорит о них с пренебрежением. Поэтому мне совсем бы не хотелось услышать в их адрес что-нибудь плохое.

– Вот, как раз мистер Гаррет, мама, и поможет нам решить нашу головоломку, – сказала её дочь.

– Я не хочу, чтобы господин Гаррет начал заниматься тем, что может растянуться на всю его жизнь, дитя мое, и совсем не хочу причинять ему беспокойство из-за наших личных семейных дел.

– Если вы считаете, это будет единственным, чем я мог бы вас отблагодарить, миссис Симпсон, я искренне прошу вас, расскажите мне о том, что беспокоит вас. Если вам надо найти какую-то книгу, то будьте уверены, за мной дело не станет, потому что я как раз занимаю такую должность, на которой я мог бы вам действительно в этом помочь.

– Молодой человек, я прекрасно это понимаю, вопрос лишь только в том, что мы не знаем названия этой книги.

– А вы знаете о чем она?

– Этого мы тоже не знаем.

– Мы не знаем о ней ничего за исключением того, что мы думаем, что она написана не на английском, также, мам? – сказала её дочь, – как видите, не слишком много зацепок для поисков.

– Знаете что, мистер Гаррет, – сказала миссис Симпсон, которая еще не начала вязать и сидела задумчиво глядя на огонь, пылающий в камине, – наверное, я, все-таки, расскажу вам эту историю. Только, пожалуйста, никому её не передавайте, хорошо? Будем считать, что мы договорились. В общем так, у меня был дядя, и звали его доктор Рант. Вполне вероятно, вы где-нибудь это имя уже слышали. К тому же вам наверняка известно не только то, что он был знатного происхождения, а о том странном способе погребения, который он для себя избрал.

– По-моему, мне это имя попадалось в каком-то учебнике, – сказал Гаррет.

– Вполне может быть и так, – сказала мисс Симпсон. – Слава Богу, помер уже. Ох, и отвратительный это был старик. Всегда на нем был какой-то черный плащ. В нем он всегда сидел за столом из кирпича в погребе, который сам же и выкопал на своем участке рядом со своим домом. Деревенские жители поговаривают, он им частенько является в том самом старом черном плаще.

– Ах, как интересно, ведь я почти ничего не знаю об этом, – сказала миссис Симпсон, – Все равно он уже ушел из жизни, более того со дня его смерти уже прошло лет двадцать, а может быть и больше. Он был священником, хотя мне совсем непонятно, как ему удавалось служить в Церкви, ведь он жил один одинешенек. Тем не менее, перед смертью он не был никому ничего должен, и это я считаю очень хорошо. Он жил на доходы со своего имения. Не далеко отсюда у него было очень красивое поместье. Ни семьи, ни детей у него не было, а была только одна племянница, это я говорю о себе, и один племянник. Ни племянницу, ни племянника он особенно не любил, – а если уж говорить начистоту, то он не любил вообще никого. В