какой-то степени он потакал моему кузену больше чем мне, потому что Джон ему по характеру больше напоминал его самого. Наверное, это было потому что он видел в нем такого же мерзавца каким он был сам. Может быть, всё сложилось бы по-другому, если бы я не вышла замуж. Однако замуж я вышла, и от этого он возненавидел меня еще сильней. Ладно, чего уж там, каким бы он ни был, он все равно был нашим дядей. К тому же он владел имением, а впоследствии оказалось, огромным капиталом, которым мог распоряжаться, как душе угодно. Известное дело, я и мой кузен после его смерти должны были унаследовать всё это в равных частях. Однажды зимой (а было это лет как раз двадцать лет тому назад) он заболел, и меня послали ухаживать за ним. Мой муж тогда еще был жив, но старик и слышать не хотел о том, чтобы тот приехал вместе со мной. Лишь только я подъехала к дому, смотрю, а от дома в пролетке отъезжает мой кузен, и выглядит он очень даже в приподнятом настроении. Я делала для него всё что могла, но вскоре поняла, что болезнь эту ему не победить, и он тоже это понял. За день перед смертью он подозвал меня к себе и сказал не отходить от его постели, тогда то до меня и дошло, что он что-то скрывает, что-то не очень приятное, чего не хочет говорить мне, и таким образом он оттягивал разговор пока у него еще оставались силы. Боюсь, что делал он это умышленно, для того чтобы потрепать мне нервы. В конце концов, он меня позвал. – «Мэри», – сказал он. – «Я составил свое завещание на Джона, он получит всё. Вот так, Мэри». – Сами понимаете, это было жестоким ударом для меня, так как мы, я и мой муж, были далеко не богатыми людьми, эх, если бы моего мужа жизнь не заставляла так много работать, а жил бы он немного вольготнее, мне кажется, то и прожил бы дольше. Я ничего ему на это не сказала (хотя, может быть, и сказала что-то, сейчас не помню) кроме одного – он имеет право распоряжаться своим имуществом как пожелает. Отчасти так получилось оттого, что мне ничего тогда в голову не приходило. А что я могла сказать по этому поводу? А с другой стороны, так получилось, потому что я чувствовала то, что он еще что-то подготовил. На самом деле всё так и оказалось. – «Только, знаешь, Мэри», – вдруг произнес он. – «Я не очень люблю Джона, и по этой причине я составил другое завещание на тебя. Ты можешь получить всё себе в наследство. Единственное, что от тебя требуется, так это его найти, понимаешь, при этом я не собираюсь тебе говорить, где оно спрятано». – Тут он тихонько засмеялся себе под нос, а я сидела и ждала, что он еще выдаст. – «Ты очень хорошая девушка», – немного помолчав, выдавил он. – «Подожди, я расскажу тебе, где оно, как рассказал это Джону. Но знай. Ты не сможешь пойти в суд из-за своего завещания, потому что у тебя нет никаких доказательств того, о чем я говорю тебе сейчас, даже косвенных. А Джон такой человек, он может и с руганью на тебя наброситься, если разозлится. Впрочем, это ты сама знаешь. Кстати, мне пришла в голову идея не составлять это завещание как обычно, а написать его в книге, да, да, Мэри, в печатной книге. В этом доме несколько тысяч книг. Единственное пойми! Они тебе совсем не нужны! Тебе нужна только одна книга. Кроме того, эта книга стоит себе спокойненько в том самом месте, куда и Джон может запросто прийти и найти её, и сделать это в любой момент, когда ему заблагорассудится. Так вот, дело в том, что если бы он только знал, где она стоит, ага…, но, увы, он об этом ничего не знает. Это очень хорошее завещание, грамотно составлено и заверено нотариусом, не смотря на всё это, я не думаю, что тебе удастся очень скоро его найти.
– На это я ничего ему не сказала. О, если бы у меня только были силы! Мне надо было схватить этого старого негодяя, как следует придушить и всё из него вытрясти. Он лежал и издевался надо мной, а потом произнес:
«Ладно тебе, не принимай всё так близко к сердцу, поскольку я хотел только одного – чтобы поиски своего наследства вы начинали на равных условиях. Всё же Джон у нас получил некоторое преимущество, так как имеет возможность прийти туда, где хранится эта книга. Слушай меня внимательно, я скажу тебе две вещи, которые не говорил ему. Завещание мое составлено на английском, но ты не узнаешь его, пока не увидишь собственными глазами – это первое. Вот тебе и второе – после того как я умру тебе нужно взять конверт, он в моем столе и адресован тебе, внутри него есть кое-что… Так вот, то, что там лежит, должно помочь тебе найти завещание, конечно, если только у тебя хватит на это ума».
– Через несколько часов он скончался, впрочем, не смотря на то, что я и сообщила моему кузену Джону Элдреду о смерти нашего дяди…
– Джон Элдред? Прошу прощения за то, что перебил вас, миссис Симпсон, но, по-моему, я знаю мистера Джона Элдреда. А как он выглядит?
– Прошло лет десять с тех пор, как я последний раз видела его. Он должно быть сильно изменился. Думаю, что сейчас это пожилой мужчина, но не толстый, если он не сбрил свои бакенбарды, то у него они должны быть такие же, как у лорда Дандреари[181], такие называют «Пикадилли».
– Да, похоже это был он.
– А, где вы с ним встречались, господин Гаррет?
– Не знаю, стоит ли об этом говорить, – уклончиво ответил Гаррет, – в одном заведении. Вы еще не закончили.
– По правде говоря, мне нечего больше добавить, кроме того, что Джон Элдред, чего и стоило от него ожидать, перестал отвечать на мои письма. С тех пор он живет припеваючи в том самом поместье, в то время как я и моя дочь должны зарабатывать на жизнь тем, что сдаем в аренду наши комнаты, и это занятие, надо признаться, оказалось не таким уж плохим, как я сначала предполагала.
– А вы нашли конверт, – спросил Гаррет.
– Само собой разумеется! Потому что в нем был ключ к головоломке, которую мне преподнес мой дядя. Он в
