— Я могу идти? — осведомилась Николь. — Кто-то должен контролировать работу женщин, касающуюся подготовки замка к осаде.

— Конечно, — холодно согласился Фокс. Ему не хотелось на нее смотреть. Он боялся, что закончится все тем, что он набросится на Николь и вытрясет из нее душу. Напряжение, сковавшее его изнутри, требовало выхода. Он мог получить облегчение, либо избив жену до бесчувствия, либо изнасиловав ее до потери сознания. Но с его стороны и то и другое было бы глупостью. Близость с Николь всегда приводила к тому, что его душа по отношению к ней смягчалась. Но в данный момент ему важно оставаться подозрительным и злым, а главное — начеку.

Николь торопливой походкой пересекла зал и вышла из замка через боковой вход. Она хотела увидеть Жильбера. Нетрудно догадаться, что, доложив о ситуации в Марбо и подкрепившись, юноша пожелает присоединиться к компании своих сверстников. Николь решила поискать сына Хилари на конюшне.

Едва она переступила порог строения, как увидела молодого человека. Он оживленно болтал с группой оруженосцев. В преддверии грядущей схватки юноши по приказу Фокса занимались полировкой доспехов.

— Жильбер, — подозвала Николь мальчика. Он обернулся на зов и подошел.

— Миледи, — сказал он с поклоном.

Она взяла его под руку и потащила за собой мимо оруженосцев, взиравших на сцену с широкими от удивления и любопытства глазами. Когда они достигли дальнего конца конюшни, где вдоль стен громоздились снопы свежескошенного сена, Николь остановилась и спросила:

— Скажи мне правду, как там твоя мама и малыши?

— Солдаты Фитцрандольфа их не потревожили. Но матушка очень расстроена.

— Почему? Она боится, что Фокс накажет твоего отца, когда выяснится, какую роль он сыграл в падении Марбо?

Жильбер покачал головой.

— Мне кажется, ее больше всего беспокоит кашель Саймона.

— Саймон болен? — ахнула Николь. — Но когда мы находились в Марбо, мне показалось, что его дела пошли на поправку!

Жильбер пожал плечами.

— Не знаю, что там случилось, только Саймон, вместо того чтобы выздороветь, как Джоанн, снова захворал.

— Святая Мадонна! — воскликнула Николь. — А твоя мать приглашала к нему целительницу?

— Старая повитуха Олдит прошлой весной умерла, так что в крепости больше никого нет. Но я знаю, матушка поит его всякими снадобьями.

Николь испытала неописуемый ужас. Неужели после всех ее попыток оградить жизнь Саймона от всяческих опасностей он умрет от простой летней лихоманки? Она отчаянно соображала, что делать. Она должна немедленно отправиться к нему и захватить с собой Гленнит. Ведунья будет знать, что делать. Она его вылечит.

— Леди, вам нездоровится?

Николь с трудом вернулась к действительности и увидела, что Жильбер смотрит на нее не мигая. Поскольку он не знал, что Саймон ее сын, ее реакция, по-видимому, показалась ему преувеличенной.

— Прости, что напугала тебя, — извинилась она. — Но некоторое время назад у нас в Вэлмаре такой недуг поразил несколько детей, и часть из них умерли. Я не могу не думать о твоей матушке. Должно быть, она в ужасе.

— Вероятно, — согласился Жильбер. — Но она всегда из-за малышей переживает. Я не думаю, что все так серьезно.

— Ты собираешься вернуться? — справилась Николь.

— В Марбо? — Он покачала головой. — Лорд Фокс говорит, что я должен пока остаться здесь. К тому же если Фитцрандольф решит обложить Вэлмар осадой, то я хотел бы сражаться. — Серые глаза Жильбера возбужденно загорелись.

— А ты не думал о том, что Фитцрандольф мог силой вынудить кое-кого из рыцарей Марбо служить ему? Тогда тебе придется биться со своими друзьями, а может, даже с собственным отцом.

— Господи Иисусе! А я и не думал! Неужели такое и впрямь может случиться?

— Не знаю, но ничего невозможного нет. В войне нет ничего привлекательного, — сказала она строго, повернулась и пошла к выходу. Но на полпути нервы ее сдали, и она побежала.

— Ты собралась в Марбо? Ты что, с ума сошла? — воскликнула Старушка Эмма. — Если ты переметнешься во вражеский лагерь, муж тебе измены никогда не простит!

Николь заталкивала одежду в седельную сумку. Увещевания служанки заставили ее на минуту оторваться от своего занятия.

— Если с Саймоном что-нибудь произойдет в мое отсутствие, я себе такого никогда не прощу. — Ее руки от предчувствия беды дрожали. Она едва что-либо соображала. Существовала вероятность, что ей больше не доведется вернуться в Вэлмар. Как правильно заметила Старушка Эмма, если она сбежит в Марбо, Фокс решит, что она состоит в заговоре с его врагами, и вряд ли захочет принять ее назад.

Слезы обожгли глаза женщины, и она смахнула их рукой. Но жалеть себя времени не было. Она должна покинуть крепость, пока Фокс занят приготовлениями к отражению атаки.

— Может, лучше я отнесу Гленнит сообщение? — предложила Старушка Эмма. — Она смогла бы отправиться в Марбо, чтобы позаботиться о Саймоне. Тогда тебе никуда не надо будет ехать.

— Ты ничего не поняла, — возразила Николь. — Саймон — мой сын. Сердце моего сердца. Свет моих очей. Я должна находиться рядом с ним. Я должна ехать.

— Думаю, ты совершаешь еще одну глупую ошибку, — закудахтала горничная, тряся головой. — Фокс никогда тебя не простит. Может, он и питает к тебе нежность, которая намного превосходит чувства, испытываемые большинством мужчин к своим женам, но он в первую очередь рыцарь и воин. Если он возомнит, что ты помогала его врагам, то ты сама станешь его врагом.

Слова Старушки Эммы расстроили Николь, но она постаралась перебороть нахлынувшие эмоции. Ее с Фоксом отношения были обречены на провал с самого начала. Она и так благодарна ему за те часы восторга, которые с ним переживала. С ним она забывала о том, что жизнь в действительности сурова и жестока. Вообще с ее стороны глупо думать, что она сможет обрести с Фоксом счастье.

Но теперь она приняла решение. Она отправится в Марбо и найдет способ, как исцелить Саймона. Потом она заберет его и уйдет с ним в леса. Гленнит ей поможет. Если никто не узнает, кто она и где она, ничто не будет угрожать ни ей, ни сыну. Только в этом она видела единственный способ обеспечить Саймону безопасность.

— Я готова, — промолвила Николь и посмотрела на Старушку Эмму. Странное чувство овладело ею. Горничная находилась при ней с малолетства, и сколько Николь ее помнила, она постоянно ворчала и суетилась. Но при мысли, что им, возможно, больше не доведется свидеться, Николь переполнила острая боль невосполнимой потери. Поддавшись импульсу, она порывисто прижала к себе пухлую, беззубую женщину, много лет служившую ей верой и правдой.

— Будет тебе, — всхлипнула Старушка Эмма. — Мы ведь расстаемся не навсегда. Ты скоро опять вернешься в Вэлмар. Я точно знаю.

Николь ничего не ответила. В следующее мгновение она уже была за дверью своих покоев. Теперь все ее помыслы сосредоточились на одном: как выскользнуть за пределы замка, прежде чем Фокс забьет тревогу.