Верлойн повернулся к незнакомцу, но того уже не было. На его месте в воздухе висел сияющий Лодрейст. Барон удивленно взглянул на свою правую руку. Она была пуста. Верлойн протянул руку, чтобы взять меч, но лезвие Лодрейста неожиданно оросилось алой кровью, которая, быстро стекая с клинка, падала на поверхность скалы темными тяжелыми каплями. Верлойн отшатнулся.

На рукоять меча, обхватив гарду когтистыми лапами, уселся невесть откуда взявшийся белый ястреб и, не мигая, взглянул Верлойну в глаза. Расправив крылья, ястреб повернул голову в ту сторону, где бился с коршуном, и замер в такой позе. Меч, залитый кровью, и белый ястреб, расправивший крылья, были последними видениями барона. Где-то далеко зарокотал гром и...

* * *

Верлойн очнулся...

Гремела далекая гроза. Было сумеречно, но по светлым тучам Верлойн понял, что уже наступило утро. Видение до сих пор стояло перед его глазами, и он машинально нащупал рукоять Лодрейста. Меч был в ножнах. Верлойн обнажил его, неизвестно почему ожидая увидеть окровавленное лезвие, но клинок был чист. Это немного успокоило.

Барон поднялся и надел плащ. Ветер был холоден, но тучи быстро уходили на восток, и вскоре над перешейком засияло солнце. Его лучи Верлойн встретил в седле, направляя Хинсала к Шумящему лесу.

Верлойн понимал, что ему надо раскрыть смысл видения – от этого что-то зависело. Но как он ни пытался разгадать эту загадку, ответа не было. Верлойн очень смутно помнил короткий разговор с незнакомцем, но одна фраза четко отпечаталась в его памяти. «Это мир, где будущее становится явью».

Возможно, именно поэтому видение ему непонятно – из-за того, что оно связано с будущим? А может быть, и нет – кто знает? Небо, помоги понять! Верлойн был уверен лишь в одном – что его загадочное исчезновение во время схватки с троллями и видение, которое было этой ночью, несомненно, связаны между собой. Верлойн почувствовал, что если и дальше будет задавать себе эти бесконечные вопросы, то сойдет с ума, поэтому решил не ломать над этим голову. Шумящий лес вырастал на глазах по мере приближения к нему. Барон слегка натянул поводья, и Хинсал с галопа перешел на рысь.

Было еще прохладно, и солнце еле грело. Верлойн запахнул плащ и въехал в лес. Шумящий лес был полной противоположностью Молчащему.

Как и Молчащий лес, он полностью оправдывал свое название. Щебет птиц звенел в утреннем воздухе, радуя слух, по деревьям скакали белки. Все деревья были покрыты золотой листвой. В лесу, видимо, недавно прошел дождь, и лучи солнца отражались от тысяч капелек, застывших на листьях дубов, берез и ясеней. Дымка висела в воздухе, иногда появлялась маленькая радуга. Ехать по Шумящему лесу было настоящим удовольствием. Верлойн с наслаждением вдыхал свежий утренний воздух, наполненный ароматами леса, слушал пение птиц и чувствовал явный прилив сил. Утро в Шумящем лесу было чудесным.

Вскоре барон выехал на широкую тропу, уходящую на восток, в глубь леса. По тропе неторопливо двигался караван купцов – семь телег, нагруженных товарами. Купцы правили телегами, еще несколько ехали верхом, вслух выражая свое восхищение прекрасным утром. Караван двигался на восток. Верлойна удивило отсутствие охраны, но скоро он заметил, что купцы, правившие телегами, держали рядом с собой обнаженные мечи и секиры. Судя по оружию, это были скорее телохранители, переодетые купцами. Догадка барона оказалась верной. Настоящими купцами были лишь двое – они ехали рядом с передней повозкой, неторопливо обсуждая события прошедшего дня.

Верлойн выехал на тропу и спокойно поехал рядом с одной из телег. Человек, правивший мулами, одетый как купец, настороженно поглядел на барона и положил руку на резную рукоять огромной двусторонней секиры.

Верлойн не мог осуждать этого человека, мысленно взглянув на себя со стороны, – он действительно выглядел подозрительно. Лицо его, когда-то открытое и внушающее доверие, теперь было скрыто выросшей за недели пути бородой, которая существенно изменила его облик. Верлойн был закутан в плащ, скрывающий доспехи и притороченный к седлу щит, но внимательный взгляд мнимого купца остановился на рукояти Лодрейста, выглядывавшей из-под плаща. Настороженность купца была понятна – возле больших городов всегда полно грабителей.

– Не беспокойтесь, сударь, – сказал Верлойн. – Я не разбойник.

Лицо «купца» было круглым и заросло бородой чуть ли не до глаз. Мохнатые брови были нахмурены. Услышав фразу барона, «купец» хмыкнул и сказал густым басом:

– Да ну? А если бы вы были разбойником, то так бы мне и сказали: «Здравствуйте, я разбойник?»

Верлойн улыбнулся:

– Ваша правда. Но я действительно не разбойник. Я рыцарь.

Человек недоверчиво хмыкнул. Верлойн откинул полу плаща, обнажив золотые доспехи. «Купец» удивленно прищурился, разглядывая латы барона, и убрал руку с секиры.

– Тот, кто носит доспехи, не всегда рыцарь.

– Вы вновь правы, сударь. Я тоже еще не посвящен. Но даю вам слово – я не граблю караваны. Мое имя Верлойн.

– Да ну? Интересно. – Человек опять хмыкнул.

Это было грубо. Верлойн перестал улыбаться, рука его легла на рукоять Лодрейста. «Купец» это заметил и быстро поднял руку:

– Успокойтесь, сударь, прошу вас! Я не хотел вас обидеть. Правда ваша, когда человек называет свое имя, принято называть в ответ свое. Теперь я вижу – хоть вы и не были посвящены, гордости у вас, как у лучших рыцарей этого мира. Мое имя Канар, я служу при этом караване...

– ...телохранителем, – закончил Верлойн за него.

Канар удивленно поднял брови.

– Вы правы.

– Эта дорога ведет в Гулэр?

– Да.

– И ваш караван направляется туда?

– Совершенно верно. Кстати, если вы собираетесь задавать вопросы, сударь, я советую вам обратиться к хозяевам каравана. Я-то всего лишь телохранитель, и они все знают лучше меня, – в голосе Канара послышалась плохо скрываемая горечь пополам с иронией. – Вон они, впереди.

– Благодарю за совет. – Верлойн кивнул и тронул поводья.

Хинсал пошел быстрее, обгоняя одну повозку за другой. Возницы провожали барона долгими взглядами, некоторые оборачивались на Канара. Тот качал головой и махал рукой. Верлойн тем временем обогнал нескольких всадников и подъехал к купцам. Владельцы каравана прервали разговор и уставились на барона, настороженно ощупывая его взглядами.

– Приветствую вас, достопочтенные купцы. Мое имя барон Верлойн, я направляюсь в Гулэр, а потому хотел присоединиться к вашему каравану.

Сказав это, Верлойн понял, что совершил ошибку. Купцы недоверчиво оглядели его с головы до ног и, естественно, приняли за самозванца. Осторожность, присущая людям их сорта, не позволяла им сразу посмеяться над бароном, но в этом не было нужды – недоверие так и светилось у них на лицах, хотя слова были осторожны.

– Добрый день, господин барон, – сдержанно сказал один из купцов. – Мы рады, что встретили вас на пути в Гулэр. Мы будем счастливы, если вы составите нам компанию.